В Клину Рейли купил свежую газету. Развернул, пробежал глазами по заголовкам, и ему стало не по себе: арестован Локкарт, арестован Александр Фриде. В газетном сообщении мелькали фамилии и других людей, с которыми Рейли не был знаком, но о которых слышал.

…Визитная карточка с московским адресом, так неосторожно оставленная им в Питере на столе Елены Михайловны

и подобранная Берзиным, свое дело сделала. Чекисты устроили засаду на квартире Елизаветы Оттен в Шереметьевском переулке. Здесь была задержана Мария Фриде, которая принесла Рейли, не зная, что он в отъезде, пакет от брата. В пакете содержались совершенно секретные данные о формировании дивизии Красной армии в Воронеже, о графике работы Тульского оружейного завода, о количестве патронов, выпускаемых в Туле в месяц, и много другой ценной информации. От Марии ниточка потянулась к ее брату…

Всего было сразу арестовано около тридцати человек, из которых примерно половина после проверки была отпущена по недостатку прямых улик. Анри Вертимон и Ксенофон Каламатиано успели скрыться. При обыске в их квартирах было обнаружено множество вещественных доказательств их шпионской и диверсионной деятельности. В тайнике у Вертимона, к примеру, нашли почти полпуда пироксилина, несколько десятков капсюлей от динамитных шашек, шифровальные таблицы и секретную карту Генерального штаба.

…Сообщение потрясло, словно взрыв. Значит, операция провалилась. И все из–за покушения мальчишки Каннегисе–ра, своей нелепой стрельбой в Урицкого сорвавшего заговор против советского правительства. Вероятно, в ВЧК уже есть сведения и о нем, и о его связях. Хорошо еще, что вовремяя уехал из Петрограда. Там наверняка бы поймали…

Резкая команда вывела Рейли из оцепенения. На перроне показались красноармейцы. Рейли юркнул обратно в вагон. «Проверка документов. Что же делать?» Оставаться в вагоне опасно. Неужели конец? Поднялась злость на самого себя. Так глупо попасться…

Мозг лихорадочно работал, пытаясь найти решение. Проверка шла одновременно с обоих концов состава. Есть еще время подумать, пока комиссары дойдут до его вагона.

Рейли вышел в тамбур, открыл наружную дверь, огляделся по сторонам. У переднего и заднего вагонов часовых не было, они уже подошли ближе. Мелькнула мысль… А если под вагон? Рейли скользнул на подножку и метнулся вниз. Незамеченным прополз до хвоста состава. Оттуда рывком – к пакгаузу. И вот он уже укрыт кирпичной стеной от красноармейцев. Покинув территорию станции, наконец почувствовал себя на свободе. Надо срочно пробираться в Москву. Там он найдет убежище, верные люди еще остались.

По ближайшей улице Рейли вышел на Московский тракт. Вскоре его нагнала подвода. Возница не отказал: за горсть махорки провез несколько верст. Так на случайных подводах Рейли добрался до самой Москвы. Где остановиться? Вспомнил одного надежного офицера, не участвовавшего ни в каких заговорах. К нему и направился. Офицер, на счастье, оказался дома, ни о чем не расспрашивая, с готовностью принял гостя.

Под ногами Рейли горело. После убийства Урицкого и ранения Ленина ВЧК предпринимала самые энергичные меры. Кроме рядовых заговорщиков был задержан наконец Каламатиано. Москву прочесывали частым гребнем. Заходили чекисты и в квартиру гостеприимного офицера, проверили документы, осведомились, не проживает ли кто из посторонних. По счастью, Рейли в тот момент в квартире не было. Однако ему стало ясно – пора уходить. Но куда, к кому?

Какое–то время Рейли слонялся по городу. Остановилсяя у витрины магазина, потом у газетной тумбы, чтобы перевести дух. У него не было больше в запасе конспиративных квартир. Самые надежные – в Шереметьевском переулке и снятая Ольгой Старжевской – провалены. Опытным взглядом он еще издали понял, что в них – засады. Почему? Размышляя об этом, он пришел к выводу, что, очевидно, потерял осторожность Фриде. Он не знал, какую роль в раскрытии заговора сыграл Берзин. Это благодаря ему была взята под наблюдение квартира Оттен, там взяли с поличным Марию Фриде, потом ее брата, далее чекисты вышли на помощника американского торгового атташе Каламатиа–но и резидента французской разведки Вертимона. В общей сложности в руки ВЧК попало, как сообщили «Известия» 17 октября 1918 года, свыше 60 агентов.

Тем не менее Рейли удалось спасти часть своих агентов и даже переправить их на Украину. О своих дальнейших странствиях он спустя семь лет дал подробные показанияя своему следователю – Стырне. Ниже приведенный отрывок из них публикуется впервые:

«Окончив ликвидацию своих дел в Москве, кажется, 11 сентября, я в вагоне международного общества купе, заказанном для немецкого посольства, совместно с одним из секретарей этого посольства, с паспортом балтийского немца и выехал в Петроград. В Петрограде пробыл около 10 дней, скрываясь в разных местах, для ликвидации своей тамошней сети, а также для изыскания способов переезда финляндской границы (я хотел бежать через Финляндию). Последнее мне не удалось, и я тогда решил ехать в Ревель, тем более что обследование состояния морской базы (германской) в Ревеле входило в мои служебные задачи. Это мне удалось. Из Ленинграда (так в оригинале. – Т. Г.) я выехал в Кронштадт, получил от германского консульства охранное свидетельство, которое тогда выдавалось уроженцам Балтики. Кроме этого документа у меня для выезда из Петрограда в Кронштадт имелся документ, выданный одним из петроградских фабкомов на русское имя. В Кронштадте уже меня поджидал катер (с капитаном–финном), на который я пересел ночью и отправился в Ревель. Ввиду весьма бурной погоды переезд занял около 48 часов. В Ревеле я пристал поздно ночью в минном порту, откуда отправился пешком в город (чтобы избежать карантина) и поселился в «Петроградской» гостинице под именем Георгия Бергмана, антиквара, уехавшего из России ввиду крупных недоразумений с Сов. властью. В качестве такового я сумел войти в очень хорошие отношения с германскими офицерами морской службы, узнал то, что мне требовалось по вопросам морской базы, и дней через 10, тайно, на катере выехал в Гельсингфорс, а оттуда в Стокгольм и Лондон, куда и прибыл 8 ноября. С этого момента я назначаюсь политическим офицером на юг России и выезжаю в ставку Деникина, был в Крыму, на юго–востоке и в Одессе. В Одессе оставался до конца марта 1919 года{53} и приказанием верховного комиссара Британии в Константинополе был прикомандирован сделать доклад о положении деникинского фронта и политического положения на юге руководящим офицерам в Лондоне, а также представителям Англии на мирной конференции в Париже. В течение мирной конференции я служил связью по русским делам между разными отделами в Лондоне и Париже; в этот период я, между прочим, познакомился с Б. В. Савинковым. Весь 19–й и 20–й гг. у меня были тесные сношения с разными представителями русской эмиграции разных партий… В это же время я проводил у английского правительства очень обширный финансовый план поддержки русских торгово–промышленных кругов…

Все это [время] я состоял на секретной службе, и моя главная задача состояла в освещении русского вопроса руководящим сферам Англии.

В конце 20–го г. я, сойдясь довольно близко с Савинковым, выехал в Варшаву, где он тогда организовал экспедицию в Белоруссию. Я участвовал в этой экспедиции. Я был и на территории Сов. России…»