Змея ночи, проглотившая солнце, решила начать войну и утром не изрыгнула светило обратно на небо, хотя то немилосердно жарило ей брюхо и пыталось прожечь рыхлую серую шкуру туч.

Погода испортилась, словно по мановению волшебной палочки, как это нередко случается на Трикстерре в преддверии больших семяпадов. Еще вчера беззаботные жаркие пятна лежали под ногами, на лице и рубахе, на покатых стенах купола, а сегодня грязная карусель неопрятных туч заворачивается у тебя над головой по тысячемильному небесному кругу.

Опасаясь, что свинцово-серая воронка в любой момент может обрушиться на землю тоннами влаги, Джей с утра пораньше выгнал из ангара харвестер и три платформы кибер-погрузчиков.

Будущая посадочная площадка уже кишела муравьями. Легким зеленоватым налетом покрылась и изрытая колесами почва, и наваленные, точно спагетины на тарелке, стволы хлыстовника. «Лес рубят – щепки летят», – грустно подумал Джей, глядя, как не успевшие удрать из-под широких гусениц насекомые зелеными точками вкраплений остаются в продавленной колее.

По специально оставленному вчера проходу Вагош перегнал технику на дальний конец площадки, ввел рабочие параметры в бортовые компьютеры и велел приступать.

Харвестер, рыкнув, подцепил первый ствол. Восемь стальных пальцев бесцеремонно вцепились в долговязую колонну поверженного великана. С хрустом сминая жесткую кору, зубчатые валки протолкнули ствол вперед, и пильное полотно с радостным визгом отделило первое бревно, рухнувшее вниз, точно отрубленная аристократическая голова со средневековой гильотины. А валки, не теряя ни секунды, уже толкали ствол дальше, торопясь уронить новый обрубок под гусеницы алчно растопыривших манипуляторы тележек.

Некоторое время Вагош, словно придирчивый хореограф, внимательно наблюдал за механическим балетом своей труппы, и, лишь убедившись в том, что все идет как надо, отправился через сквозной шлюз прямиком в центральную часть купола. За последнее время в ботаническом саду станции по разным причинам накопилась уйма работы, и завал приходилось разгребать.

«Тепличка» встретила хозяина знакомым, ни на что не похожим запахом. Обитатели АМК уже давно заметили, что запах в вольере чем-то отличается от естественного трикстеррианского запаха. Это было тем более странно, что растения, высаженные в естественную трикстеррианскую почву, снабжались естественным трикстеррианским воздухом, всего лишь отфильтрованным от пыли или пуха. И все-таки посторонний запах оставался. Пахло не конструкциями купола и не работающими агрегатами, но что-то неуловимое примешивалось к аромату разрыхленной влажной земли и листьев. Может быть, запах человека? Джей даже шутил, что возьмет этот феномен в качестве своей следующей исследовательской темы.

Не задерживаясь около растений, Джейслав сразу прошел в дальнюю часть вольера, где в кубах из бронированного стекла содержались с полдюжины интересных мимикроформ. Он работал почти три часа, снимая параметры разных датчиков, вручную отрегулировал микрофильтры в клетке с полосатым летягой, запустил плановую программу замены рациона у хорьков и велел киберсмотрителю фиксировать любые замеченные трансформации. Возле клетки с радужным хамелеонитом Джей остановился, и симуляка как всегда приветствовал его целым каскадом превращений. Наверное, зверек просто беспокоился из-за появления огромного двуногого чучела.

Глядя, как зверек из зеленого слизистого комочка вдруг обращается в подобие орхидеи, а из орхидеи – в нечто, похожее на черного морского ежа, Вагош подумал, что пора бы уже засесть за составление специальной исследовательской программы, что программа может выйти очень и очень интересной, и еще, что пока лучше держать все в секрете, особенно от профессора ван дер Роя.

Прежде чем покинуть вольер, Джей свернул направо и по узкой тропинке туда, где возле карликовых туй был посажен куст трикстеррианского рубуса. Три месяца назад Джей начал подкармливать чахнущий кустик земными удобрениями. Рубус неожиданно ожил, опять обрел природную шарообразность абрисов и даже зацвел крупными фиолетовыми цветами. А потом на нем появились завязи плодов, несколько отличных на вид от того, что вырастает на обычном рубусе в обычной сельве.

– Ого! – сказал Джей, присаживаясь на корточки и трогая ладонью плод размером с женский кулак.

С виду походило на баклажан. Джей осторожно сорвал толстозадую загогулину, поднес к лицу, потянул носом. Пахло фруктами. Между переплетенных веток висел еще один баклажанчик. Немного поискав, Джей нашел третий. «Видело б меня начальство из службы биологической безопасности», – иронически подумал он, расталкивая добычу по карманам рабочего комбинезона.

Сообщение интеркома застало Джея уже в лаборатории за химическим детектор-стендом.

– Славик, солнышко мое, – проговорил голос Анны. – Мы тут в столовой. Дело к обеду. Где ты?

Желудок и в самом деле давно посасывало.

– Сейчас иду, – сказал Джей, сгребая с лабораторного стола два нетронутых баклажана.

Когда он вошел в столовую, обе женщины были там. У Анны с малышом на руках и Урсулы был такой вид, будто они только что обсуждали нечто значимое и замолчали за секунду до того, как открылась дверь.

– Ну, наконец-то, – сказала Анна. – Где ты так долго?

– В лаборатории. – Джей с загадочным видом выложил на обеденный стол плоды рубуса.

– Что это? – брезгливо поинтересовалась Урсула.

Малыш удивленно повернул головку на звук ее голоса.

– Это рубус, – объявил Джей.

– Серьезно? – Анна нагнулась над столом, и малыш завертел головкой, словно пытаясь заглянуть себе за плечо.

Урсула, сидевшая у кухонной стойки на высоком барном табурете, сделала непонимающее лицо.

– Я подкармливал Rubus Rosaceae азотосодержащими удобрениями, – объяснил Джей. – Вот что получилось.

Он взял из подставки нож, переложил баклажанчики на тарелку, разрезал каждый фиолетовый плод на четыре части.

– На вкус похоже на грушу. Химически совершенно безвредно и даже, видимо, полезно.

Джейслав взял дольку и подвинул тарелку в сторону женщин.

– Воздержусь, – коротко сказала Урсула. – Боюсь привыкнуть к местной кухне. – Она оглянулась на Анну. – И кормящим матерям не советовала бы.

Анна жалобно улыбнулась мужу.

Джейслав откусил голубоватую на срезе плоть.

– Зря, – сказал он. – Я сделал полный химический анализ и стерилизовал кожуру. Очень интересный эффект. Нужно будет послать отчет ботаникам… Немножко вяжет во рту.

Джей вернул надкусанную дольку на тарелку.

– Н-ня, – сказал малыш.

– Ой, – сказала Анна, встрепенувшись. – Я там овощи поставила томиться. Слав, подержи маленького.

– Давай, – проговорил Джей, чувствуя, как неловко напрягаются плечи и шея.

Ему вдруг показалось, что Урсула глянула на его жену неодобрительно и даже осуждающе, а Анна стряхнула этот укоризненный взгляд, точно капли дождя с прозрачного купола зонтика.