— Сурово… — впечатлился Эрриан.

— С учетом того, что у госпожи Брас в трактире нет вышибалы и все драки она разнимает сама, — то нет. Не сурово.

Мы подошли к трактиру, из которого раздавались переливы лютни, звон кружек и звуки драки, и только открыли дверь, как из проема кто-то вылетел и ласточкой ушел в сугроб. Благо лунный успел меня отдернуть в сторону.

— Дверь придержите! — раздалось зычное из глубины трактира.

Причем голос был мне знаком: луженую глотку хозяйки ни с какой другой спутаешь. Я и лунный переглянулись: а почему бы, собственно, и нет? Мы не торопимся, можем и постоять у входа. Решение было мудрым: через удар сердца смогли лицезреть, как из трактира через распахнутую дверь резко мигрировала целая стая «птичек». Были в ней и ласточки, и дятлы, и вконец упившиеся удоды. Сугроб шевелился, матерился, стонал, выплевывал одного за другим незваных постояльцев, которые, отряхиваясь и кряхтя, расползались в разные стороны.

— Все еще хочешь зайти? — усмехнулся Эрриан.

— Конечно, — пожала плечами я. И, перехватив недоуменный взгляд лунного, пояснила: — После драки трактирщица, выпустив пар, будет гораздо словоохотливее. А если ты добавишь ей еще и монету, вспомнит гораздо больше, чем при обычной встрече.

Я переступила порог.

М-да… Такого погрома у госпожи Брас я не видела ни разу. Одно то, что в центре зала стояли плечом к плечу рыжий и Джером, уже впечатляло. Смуглый держал перед собой розочку от бутылки, у Астора в руке поблескивала очередная метательная звезда.

— К иродам подмога пришла!

— Мочи гадов!

— Навались, братва!

— Да мы их сейчас!

Грянуло со всех сторон, но перекрыл их крик хозяйки:

— Убивайте, но за порогом моего заведения.

И на фоне этих слаженных криков над ухом вкрадчиво прозвучало:

— Все еще хочешь остаться?

— И бросить этих двоих?

Не то чтобы я удивилась вопросу Эрриана. Давно известно, что темные придут другу на выручку, только если та большая и отчеканена в золоте. И потребуют минимум половину оной. И все же думала, что лунный Джерома не оставит.

— А почему нет? Джер и рыжий отлично смотрятся вместе.

Договорить он не успел. Я резво увернулась вбок от летящей в меня скамьи. Волосы взвились рыжим облаком, когда тело уже было у пола. Я обернулась и увидела, как надо мной просвистели в воздухе невысокие добротные ножки. Скамья, словно таранное бревно, пронеслась вперед и вылетела через открытую дверь, таки не встретив на своем пути препятствия: Эрриан уклонился. Зато на улице раздались вопли и рев обитателей сугроба. Я шлепнулась на карачки, шустро поползла под столами, стараясь побыстрее забиться в какой-нибудь дальний и темный угол. На доски очередной столешницы сверху вдруг кто-то прыгнул, и не один, а в компании. Зазвенела сталь, а затем в паре ладоней перед моим лицом дерево пронзил меч. Отблеск свечей на миг отразился в желобке клинка, лизнул отточенное острие.

Во всем Хеллвиле я пока знала только одного, кто бы с такой легкостью орудовал мечами. Накануне я лицезрела, как он в капусту крошил ими головы гримов.

— Твою ж Бездну! Эрриан! Убивай там поаккуратнее! — громко выругалась я.

Клинок тут же исчез. Пожалуй, из-под стола стоит убраться. Пока мне не попытались проткнуть голову еще раз. Вылезла, чтобы тут же наткнуться на чьи-то стоптанные сапоги гренадерского размера. Мой взгляд прошел выше. Еще выше. Я запрокинула голову и увидела кузнеца Малоха. В своем пудовом кулаке он держал за ножку табуретку. А его глаза были налиты кровью.

— А вы мне дужку котла еще раз почините? — ляпнула я первое, что пришло на ум.

И пока мужик ошалело пытался что-то осознать, кувыркнулась, прокатившись по полу. Удар. Табуретка разбилась. Крошево из щепы брызнуло в стороны. Но я не любовалась. Я просчитывала уязвимые места детины. Вспомнила, как месяц назад лечила ему лодыжку.

Выбора нет: или я сломаю ее, или кузнец — меня. Себя было жалко больше. А лодыжку йотом снова вылечу. Моя стопа со всего маху вписалась в его сапог. Раздался хруст, и тут же рев от боли. А я немедля добавила еще и по коленной чашечке, отчего кузнец потерял равновесие и начал падать на меня всей своей тушей.

Кубарем перекатилась, врезавшись боком в ножку стола. Малох рухнул рядом. Его лоб звучно поцеловал половые доски, обеспечив кузнецу качественный глубокий сон. Правда, в комплекте шла здоровенная шишка, которая прямо на глазах наливалась багрянцем. И поделом. Всякий в Светлых землях знает, что раздражать ведьму — плохая примета. Собственно, у кузнеца теперь и доказательство оной налицо, в смысле на лице, есть.

Сдув непослушную прядь со лба, я решила, что лежать — хорошо, а на твердом полу — еще и для позвоночника полезно, но все же не стоит злоупотреблять. А то вот так разотдыхаешься и не заметишь, как на тебя сверху не только упадут, но и дух вышибут. Из груди. Тесаком.

К примеру, тем, которым сейчас размахивал щуплый и всегда вполне тихий и мирный аптекарь. Его кляузы в адрес ведьмы — не в счет.

Ныне же во взоре тихого и мирного полыхал костер инквизиции.

— Всех гадов порешу! Очищу город от скверны! — фанатично верещал он, направляя острие своего жуткого орудия поочередно то в сторону дуэта из Джерома и Астора, то в добропорядочных хеллвильцев, как будто не мог до конца определиться, кто, собственно, «гады», кто «скверна», а кого нужно оставить.

И какого демона его так разобрало? Он же аптекарь, а не бандит! Мог бы спокойненько перетравить ядом всю скверну и всех гадов. Нет же, стоит тут, глазами сверкает, огромным тесаком размахивает. Ручонки слабые, старческие. Того и гляди, отхватит себе пальцы, как потом будет кляузы строчить? Посоветовать, что ли? Ну нет! Что-то мне подсказывало, что он сейчас если и проникнется советом, то поблагодарит меня тесаком промеж ребер.

Я встала с четверенек. Под руку попалась бутылка, которую я машинально схватила. А когда выпрямилась, то поняла: если что-то не сделать, в ближайший удар колокола в Хеллвиле опять сменится власть. Потому как на место нынешнего главы метил косматый мужик разбойного вида с выбитым передним зубом. Вернее, пока он целился ножом в спину Эрриана.

Я не стала дожидаться переворота. Короткий замах — и бутылка первача на миг опередила бросок заросшего по самые брови «кандидата в мэры».

Когда Эрриан обернулся, несостоявшийся убийца под звон разбитого стекла уже оседал на пол. Взгляд лунного выцепил меня из толпы.

— Магда! — Его предостерегающий крик заставил меня обернуться и резко уклониться от дрына. Высокий тощий парень, не иначе возомнивший себя великим инквизитором, вновь поднял орясину с явным намерением проломить мне череп и заорал:

— Ведьма!

— Я за нее, — тут же отозвалась, вспрыгнув на лавку, а затем на стол.