При упоминании о госпоже Смерти я рефлекторно вскинулась. Извечный бой целители вели именно с ней. Даже на темных мы, лекари, по идее светлые маги, не так остро реагировали, как на эту костлявую. Может, потому что в Вейхонской академии магии сталкивались с ней чаще, чем с выходцами Темной империи.

О сынах Мрака, их кровавых ритуалах мы знали в основном из учебников истории, а с Хель виделись лично: в стенах лекарского корпуса, на операциях. И для целителей именно она, бесплотная, была гораздо осязаемей, чем соседи по ту сторону Серебряного хребта. И для меня до прихода Эрриана все было точно так же. Но ключевое слово здесь «было».

А теперь… Все запуталось, завязалось в такой тугой узел, что не знаешь, с какого конца взяться. Хотя… Вон прямо передо мной есть одна ниточка. Стоит, растерянно смотрит на погром в своем трактире и устало вздыхает.

Пока я размышляла о будущем, Эрриана интересовало прошлое. Недалекое такое, случившееся всего пару ударов колокола назад.

— Ну и с чего все началось? — спросил он у Джерома, вытиравшего со лба пот напополам с кровью.

Вот только ответил за него Астор. Светлый только сейчас сделал шаг вперед, отчего между ним и пожирателем душ появилось хоть какое-то расстояние. До этого они так и стояли: спина к спине. И дрались, и приход белочки встретили вместе. Прямо лучшие друзья, не иначе.

— С того, что один из посетителей, отхлебнув вина, заявил, что уроет нас.

— Вот так сидел, пил и решил вас убить? — не поверил Эрриан. — Как вы вообще вместе здесь оказались?

Я поежилась. Вовсе не от слов, а от холода, которым так и тянуло от входа. Эрриан, увидев это, подошел к порогу и, подняв выбитую дверь, аккуратно приставил ее на место.

Из рассказа светло-темной парочки выходило, что, как только они покинули архив, у них случилась мужская задушевная беседа, в простонародье именуемая мордобоем. Джером высказал свои небеспочвенные подозрения рыжему. Тот оскалился в ответ, что если бы решил убить темного, то тот был бы уже мертв. Темный усомнился и заявил, что это вопрос, кто кого еще отправит за грань. И поскольку других аргументов в диспуте, кроме «я тебя круче», не было, в ход за неимением магии у одного и временной потери дара у другого пошли кулаки.

Спор вышел жарким, в нем одерживала верх, усаживаясь на грудь противника и беря его крепкими доводами за горло, то одна, то другая сторона. И когда оба оппонента выдохлись, то им захотелось хлебнуть водички, промочить горло. Ну, чтобы и дальше беспрепятственно высказывать свою точку зрения. Снег — та же живительная влага — отчего-то ни рыжего, ни Джерома не устроил. А вот эльфийское вино, недопитую бутылку которого захватил с собой из архива смуглый, — вполне.

Эти двое, сидя в сугробе, вывалянные в снегу с ног до головы, распили «свадебное игристое». Я поперхнулась смешком и закашлялась, не зная, говорить им или нет, что по традиции остроухих они теперь помолвлены и вскоре должны перейти к совместному ведению хозяйства и плановым супружеским ссорам по выходным.

Судя по тому, как на меня синхронно обернулись все, что-то из этого я произнесла вслух.

— Чего-о-о? — завопил этот слаженный дуэт, только укрепив меня в мысли, что муж и жена — икра одного сома.

— Ну… В этом есть и плюсы. — Я развела руки в стороны.

— Какие, мать твоя льерна, плюсы? — так возмутился смуглый, словно я только что лично сорвала все его планы на холостую прекрасную жизнь.

— Ну, теперь ты можешь честно сказать Мажете, что у вас ничего не получится. Ты уже замужем. То есть женат, — тут же поправилась я под разъяренным взором пожирателя.

Сейчас, глядя на Джерома, я не знала, сможет он выпить мою душу или нет, когда вернется его сила, но вот в том, что сожрет меня запросто без соли и перца — в том я ни капли не сомневалась. И даже могла сказать, кто ему будет охотно помогать. И нет, это не Эрриан.

И в сей драматический для меня момент лунный захохотал. От души.

— Да, Джер, это даже круче, чем тот случай, когда ты поспорил с некромантом, что рукописи не горят даже в драконьем пламени.

— И кто оказался прав? — Мне стало любопытно.

А вот пожиратель неожиданно смутился.

— Демон, — сдал Джерома с потрохами Эрриан.

— Какой демон? — не поняла я.

— Которого эти двое невольно вызвали, когда на спор сожгли книгу. По демонологии. Ну и… — Эрриан оборвал рассказ на самом интересном месте, нагнав интриги и заставив нас лишь догадываться о развязке. Но судя по тому, что Джером все еще жив… Спор выиграл он. А вот то, как при этом пожиратель замялся, говорит о том, что та победа была с серным душком.

Кстати, о сере…

— Госпожа Брас, скажите, кто у вас проклял всю выпивку? — обратилась я к хозяйке трактира, которая смотрела на нас с выражением «и выгнать бы их взашей, да кто тогда платить за погром будет?».

Не была бы темной ведьмой, точно бы почувствовала себя монетой в руках расчетливого ростовщика. А так… Ну, подумаешь, смотрит. От косых взглядов еще ни одна ведьма на свете не умерла, зато скольких сама положила… кого в гроб, кого в постель.

— Как проклял? — с негодованием пробасила она, округлив глаза.

Эрриан без слов подошел к ближайшей бордовой луже, присел и мазнул по ней пальцами. А потом поднес их к лицу и принюхался. И даже лизнул, прикрыв глаза, будто вслушиваясь в себя и свои ощущения.

— Мм… проклятие неукротимой ярости и истинного гнева. Причем сильное, но наложенное грубо и впопыхах. Маг не слишком умелый, — вынес свой вердикт Эрриан, поднимаясь на ноги.

— Это что же… Мое вино… Да как же… — Госпожа Брас впервые на моей памяти растерялась.

— Да, ваше вино. И да, вы им напоили жителей моего города. — Эрриан сложил руки на груди.

Вот только сколько темный ни пытал хозяйку трактира, так ничего и не добился. Да и наложить чернословие мог любой из тех, кто сегодня находился в зале. Или просто побыл и ушел до того, как все началось.

Уже почти наступило утро, когда лунный все же решил закончить с расспросами. А вот я…

— Госпожа Брас, теперь я хочу у вас кое о чем спросить.

— Ведьма, твой сивый из меня уже всю душу вытряс, — буркнула она и, развернувшись, уверенно пошла на кухню.

Впрочем, вернулась быстро. И с двумя мисками в руках. Несло из обеих посудин знатно. Она бухнула на стол передо мной сначала одну, потом вторую плошку, и я узнала тертый хрен с редькой в одной, и хрен с медом — в другой.

— Что это? — непонимающе нахмурился Астор.

— Я думаю, что это означает: какого хрена нам еще от нее надо, — усмехнулась я над демаршем напрочь потерявшей страх госпожи Брас. Похоже, ей и Мрак теперь по колено.

А затем я уверенно ткнула пальцем в миску с медом.

— Вот этого. Четырехгодичной выдержки. — И на подозрительный взгляд трактирщицы пояснила: — Меня интересует приезжий, что столовался у вас четыре года назад. На исходе лета.