Браун быстро переглянулся с Катлером и кивнул:

— Мы расследуем убийство трех священников-иезуитов, а мисс Хэймар может предоставить нам весьма полезную информацию.

Мюллер поморгал, а потом откровенно вытаращился на собеседников:

— Я слышал только про отца Маттео в Испании и про отца Метьюса в Штатах.

— Два дня назад в Нью-Орлеане был найден труп отца Натана Синклера, погибшего при похожих обстоятельствах.

— Боже праведный… — пролепетал Мюллер. — Он был добрым другом отцу Йозефу… и отцу Метьюсу. О господи… Непременно надо разыскать отца Йозефа. Я — и все здесь — видели его в последний раз вчера, как стемнело.

Бритт пробиралась в терминале сквозь плотную толпу пассажиров к очереди на регистрацию рейса «Эр Франс». Наконец она обернулась к Романо. Он снял с плеча сумку и протянул ей.

— Ну вот, здесь мы, наверное, и расстанемся…

Бритт вдруг смутилась. Ей захотелось чмокнуть Романо в щеку, но ей никогда раньше не доводилось целовать священников, пусть и в знак благодарности. Она улыбнулась и добавила:

— Я позвоню вам, когда вернусь в Нью-Йорк.

Покидая Романо, Бритт испытывала смешанные чувства.

С одной стороны, он спас ей жизнь и с ним было удивительно спокойно. С другой стороны, была даже рада, что он не стал набиваться ей в попутчики для путешествия в Ренн-ле-Шато. Кто знает, что подумает Вестник, когда увидит их вместе? Сейчас ни за что нельзя его спугнуть…

Романо неотрывно смотрел на нее, и в его взгляде читались и тревога, и внимание, и сострадание, или даже все эти три чувства вместе. Пусть он и не разделяет направления ее исследований, зато не таит угрозы и не пытается навязать ей свою церковную доктрину. Возможно, в нем говорит учитель, пытающийся исподволь, без высоких слов указать ей, где свет… Бритт очень хотелось рассказать ему всю правду, но нельзя же рисковать, когда столь близок ответ на все вопросы…

Вид у Романо был такой, словно он мучительно подыскивал слова для прощания. Неожиданно он странно взглянул на нее и проронил:

— Вы так просто от меня не отделаетесь… — Так же хитровато он смотрел на нее тогда, у него в кабинете. — Пойду-ка я встану в очередь за билетом на этот же рейс. — Он пожал плечами и застенчиво улыбнулся, а может, даже подмигнул: — Вы не представляете, какую популярность я приобрету у своих студентов, когда расскажу им, что случайно оказался рядом с профессором Хэймар при поимке Святого Грааля.

И Романо удалился к кассе «Эр Франс». Бритт не знала, что ей делать: на такое она вовсе не рассчитывала. Ей вспомнился последний разговор с Вестником. Он не требовал от нее прибыть непременно одной, и в нем самом не было ничего настораживающего. Напротив, Вестник прямо предупредил о грозящей ей опасности. Он так и сказал тогда: «Мы оба в опасности».

Но что она скажет Романо? Правду раскрывать нельзя: он сочтет ее сумасшедшей, если узнает, что она доверилась человеку, которого даже ни разу не видела. Но с этим человеком ее связывают узы особого рода — узы крови.

Романо вздохнул с облегчением, лишь когда самолет, набирая скорость, покатил по взлетной полосе. В их с Бритт ряду не оказалось третьего пассажира. Священник надеялся, что Бритт теперь все же разоткровенничается и расскажет, что она на самом деле хочет найти в Ренн-ле-Шато. Это многое бы объяснило — в частности, ее слепую уверенность в теории о родословной.

Пока они не набрали высоту, Бритт сидела, вцепившись в подлокотники, а потом повернула над головой вентилятор и подставила лицо под струю прохладного воздуха. Скосив глаза на Романо, она призналась:

— Простите, что вам приходится при взлете и посадке наблюдать одну и ту же картину.

— У всех есть свои особенности. Вы еще не видели моих.

— У нас все впереди, — улыбнулась она.

Священник почувствовал, что краснеет. Он решил, что сейчас самое время выпытать у Бритт, что влечет ее к пиренейской деревушке, которая у всех на слуху.

— А чем конкретно вы собираетесь заниматься, когда приедете в Ренн-ле-Шато?

Хэймар ответила не сразу, что-то обдумывая про себя.

— Пойду и взгляну на церковь Святой Магдалины, выстроенную Соньером. Вероятно, в ней достаточно символики, которая переплетается и с моими исследованиями. Но особенно меня интересует кладбище. Говорят, что Соньер уничтожил надпись на могиле Бланшфлор. Предположительно, дама д'Опуль де Бланшфлор указала ему на тайник с секретными документами, которые аббат позже обнаружил в Вестготском столпе. Так называют колонну, подпирающую алтарь в церкви Святой Магдалины.

— И что вы хотите там найти?

Бритт задумчиво смотрела мимо него:

— Сама точно не знаю. Просто я должна там побывать, и все. Может, после всей проделанной работы я увижу там знаки, которые позволят мне что-нибудь связать воедино. Несмотря на доводы отца Мюллера, я уверена, что в Ренн-ле-Шато хранятся зримые доказательства теории родословной — они и подтвердят мой рукописный фрагмент. Иногда ответ находится прямо перед глазами — надо только четко знать, что ищешь.

— Как же Мария Магдалина? Вы, кажется, не сомневались, что она и есть Святой Грааль, а ее прах захоронен возле Ренн-ле-Шато.

— Вот почему я хочу расспросить местных жителей, слышали ли они о вилле Санта-Мария. Мне также интересно было бы добыть сведения о статуе Марии Магдалины, которую Соньер воздвиг в Саду Голгофы, на деревенской площади. Этот памятник исчез много лет назад. Видите, сколько всего связано с Марией Магдалиной! Потому я и уверена, что именно она — разгадка тайны, некогда хранимой Соньером.

— Эта статуя несет в себе какой-то смысл?

— Беранже Соньер вообще славился пристрастием к тайнописи, поэтому я бы очень удивилась, если бы на статуе не оказалось шифра к местоположению останков Марии Магдалины. Многие видели, как Соньер собирал поделочные камни в долине Баль и носил их в деревню в угольном ведерке. В углу сада он соорудил из этих обломков непонятный грот и поставил внутри ту самую статую. Возможно, в ведре он переносил не только камни. Что, если он отрыл останки Марии Магдалины и выстроил для нее усыпальницу?

— Ну, это уже слишком… Гипотеза, не более того, и практически недоказуемая. Простите за прямоту, но здесь вы явно донкихотствуете.

Бритт досадливо поморщилась:

— Если наберется достаточно частей головоломки, то можно начать составлять из них картинку. Мне потребовались годы исследований, чтобы разрешить сомнения, и только теперь я начинаю видеть цельный образ.

Романо задумчиво покачал головой:

— Но для своей головоломки вы выбираете лишь те куски, которые вам нравятся, поэтому в результате получаете ясное представление, но только о собственных фантазиях.