— И что, просто ждать?

— Иногда это лучшее, что можно сделать…

Рита замолчала, остановившись на пороге палаты. Наверное, к кровати Марка свезли все оборудование, какое только имелось в этой захолустной больнице. По крайней мере, он почти скрывался за трубками и мониторами. А то, что было видно, не внушало никаких надежд. И без того светлокожий блондин, он сейчас казался таким бледным, что почти сливался с простыней, который был накрыт, только под глазами ярко алели синяки.

Рита с опаской покосилась на Леру, но та выглядела спокойно, только покусанные почти до крови губы выдавали ее волнение.

— Ты… ничего не можешь сделать? — едва слышно спросила она, поскольку медсестра, которая находилась в палате и деликатно вышла, когда они зашли, не отходила далеко, а стояла в коридоре у самой двери.

— А что я могу? — так же тихо ответила Рита. — Я не целитель. А врачебного опыта у меня гораздо меньше, чем у докторов этой больницы.

— А если… — Лера оглянулась на дверь и придвинулась к Рите еще ближе. — Ну… отключить все эти препараты? Он умрет, и тогда ты сможешь оживить его.

— Ты с ума сошла? — шепот Риты звучал возмущенно, а потому слишком громко. Любопытная медсестра тут же заглянула в палату, и Рите пришлось понизить голос еще сильнее. — Во-первых, я так и не знаю, как это работает. Что если у меня не получится?

— Но в прошлый раз же получилось.

— Во-вторых, все это не может не сказываться на Марке, — продолжила Рита, проигнорировав ее замечание. — Даже если мы пока не видим как, подобные опыты наверняка как-то влияют на него. А это будет уже третья клиническая смерть. Поверь, Лера, с такими вещами не шутят. Ну и в-третьих, даже если я смогу его оживить, я верну его практически в то же состояние, в котором он находится сейчас. Я всего лишь приведу его с той стороны, но здесь все останется по-прежнему.

Лера молчала, разглядывая бледное, чуть заострившееся лицо Марка.

— Но что-то же мы должны сделать, — упрямо сказала она.

— Пока лучшее, что мы можем сделать — это ждать. Я посмотрю историю болезни и позвоню своему главврачу, проконсультируюсь с ним. Может быть, мы все-таки найдем способ забрать его отсюда.

Лера кивнула, хотя по ее лицу Рита видела, что идея попробовать оживить его ей нравилась больше, чем ждать и надеяться на лучшее.

— Давай навестим Ксению, — предложила Лера.

— Это хорошая идея, — кивнула Рита. — Мне страшно интересно, что такого у них произошло, — в ее голосе проскользнули ледяные нотки. — Ты же сможешь провести нас к ней?

— Без проблем, — пожала плечами Лера, коснувшись рукой дужек очков.

— Только сначала история болезни. Возможно, здесь тоже понадобятся твои способности.

***

Проводить с собой Риту для разговора с Ксенией Лера вовсе не собиралась. Лучше ей не слышать то, о чем они будут говорить. И Лере даже не пришлось выдумывать причину, по которой она не может взять с собой Риту. Едва только они вышли на улицу, как она почувствовала такое сильное головокружение и тошноту, что пришлось хвататься за стену.

— Лера!

Голос Риты донесся до нее как будто издалека. Пальцы крепко схватили за плечо, помогая удержаться на ногах.

— Все в порядке, — с трудом проговорила она, стараясь выровнять дыхание и удержать гамбургер из Сапсана в желудке. — Просто… голова кружится. И тошнит.

— Ты переволновалась.

Рита подвела ее к лавочке и усадила на нее, сама села рядом.

— Дыши. Спокойнее.

Лера кивнула, чувствуя, как тошнота понемногу проходит, хотя мир вокруг все еще вращался.

На изучение истории болезни Рите понадобилось всего десять минут, но уже тогда Лера чувствовала себя неважно, сидя в кресле перед врачом и демонстрируя ему пустой кабинет, пока Рита копалась в шкафу. Страшно хотелось заорать, затопать ногами от несправедливости происходящего, устроить настоящий ад хотя бы в мыслях, спустить его на всех, кто попадется под руку. Но вместо это приходилось думать о мертвой тишине реанимации. Возможно, ее теперь поэтому так тошнило.

— Ты знаешь, я вдруг подумала, — начала она, разглядывая песок под своими ногами, — что у меня никогда в жизни никто не умирал. То есть в клинике, конечно, люди иногда умирали, но я это не видела. Нам просто говорили: такой-то умер, но меня это никак не касалось. Мне не было до них никакого дела, как и им до меня. Когда мы проводили этот… эксперимент, чтобы Марк мог поговорить с Павликом, я это воспринимала скорее как игру. Я знала, что ты его вернешь, что все будет хорошо. А теперь… — Она всхлипнула и на мгновение задержала дыхание.

Рита подвинулась к ней ближе и обняла за плечи. Лера не удержалась, уткнулась ей в плечо и разрыдалась. Тихо, почти бесшумно. Она давным-давно научилась не плакать, чтобы не проявлять свою слабость, но сейчас не могла удержаться. Может быть, это и есть любовь? И она все-таки не просто благодарна ему?

В любом случае, думать об этом теперь было уже поздно. Лера предала его, обменяла на возможность когда-нибудь завладеть вожделенной бумажкой с адресом своих родителей. Доля ее вины в том, что произошло, тоже есть. И, возможно, довольно большая.

— Не стоит терять надежду, пока он еще жив, — сказала Рита, поглаживая ее по волосам. — Мы обязательно что-нибудь придумаем. Можно ведь рискнуть и перевезти его в Питер. Я поеду вместе с ним и, если что-то случится в дороге, смогу помочь.

Лера выпрямилась и посмотрела на нее.

— Да, ты права. Иногда из самых безвыходных ситуаций можно найти выход. Марк много раз так говорил, когда мы были в клинике. Пойдем, нам надо поговорить с Ксенией. Только… наверное, я пойду одна.

— Почему?

— Потому что я не знаю, сколько там будет человек, кому мне придется запудривать мозги. Голова все еще кружится, и я не уверена, что смогу удерживать видение. Будет лучше, если хоть кто-то из нас в случае форс-мажора останется на свободе.

Рита понимающе кивнула, освобождая ее из своих объятий.

— Да, конечно, — она улыбнулась. — Об этом я не подумала. Я подожду тебя на улице.

До местного отделения полиции они дошли довольно быстро, всего лишь один раз спросив дорогу. Лера не помнила, что она показывала немногочисленным полицейским, которые в это вечернее время еще находились на работе, и что говорила. Самое главное, что ее видения сработали, и уже спустя двадцать минут она шла по длинному полутемному коридору к камере в самом конце, где за решеткой находилась Ксения.

— Лера? — не то со страхом, не то с затаенной радостью спросила она, неуверенно поднимаясь на ноги с кушетки, на которой лежала, и тут же отступила на шаг назад, встретившись с ней взглядом.

Конечно же, Лера сняла очки сразу, едва вошла в отделение полиции, и теперь спустила на Ксению всю ту боль и отчаяние, которые испытывала с тех пор, как увидела Марка. Ксения плескалась в их волнах, захлебываясь и отчаянно отплевываясь, но Лера позволяла ей выплыть лишь на мгновение, а затем обрушивала на нее новую волну гнева. Тошнота наконец-то начала отпускать ее.