Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Только к концу декабря Будапешт был окружен. В городе с населением восемьсот тысяч человек дислоцировался 70-тысячный немецко-венгерский гарнизон. Несмотря на то что Гитлер объявил Будапешт “городом-крепостью”, приказав защищать его до последнего солдата, оборона в целом была организована скверно. Немцы неохотно рисковали собой на чужой земле, венгры не желали сражаться под чужим командованием. Ситуация складывалась противоречиво: дезертирство в некоторых венгерских частях приняло массовый характер (во взятии города участвовал сформированный из перешедших на сторону СССР военных Будайский корпус), но и недостатка в добровольцах среди защитников города не ощущалось. Верность долгу и воспитанный пропагандой фанатизм сочетались с пацифизмом и безверием, страхом перед “сибирским раем”, что привело несколько сотен венгерских солдат и офицеров к самоубийствам. Больше, чем живой силы, Будапешту не хватало оружия и продовольствия.
26 декабря советское командование направило в Буду и Пешт ультиматум о капитуляции. Обе группы парламентеров, капитана Ильи Остапенко и капитана Миклоша Штайнмеца, были обстреляны, офицеры погибли. Обстоятельства их смерти не выяснены, однако, вероятнее всего, огонь по парламентерам открыли с немецких или венгерских позиций. В тот же день советское наступление возобновилось – город в течение нескольких суток бомбили 800 самолетов и обстреливали 900 артиллерийских орудий. Упорные уличные бои продолжались еще несколько недель, и, хотя германская армия трижды предпринимала попытки деблокировать город, советские войска 18 января заняли Пешт. Мосты через Дунай были разрушены, сопротивление в Буде продолжалось. Вечером 11 февраля силы венгерско-немецкого гарнизона вопреки приказу Гитлера предприняли попытку выйти из окружения. Прорваться за советское огненное кольцо смогли немногие; около 20 тысяч человек, в том числе мирные жители, погибли. 13 февраля город наконец капитулировал. Осада и взятие Будапешта – одна из самых продолжительных и кровавых городских битв в мировой военной истории. Победители потеряли убитыми около 80 тысяч человек, ранеными свыше 200 тысяч. Потери побежденных составили 48–50 тысяч человек убитыми и 26 тысяч ранеными; около 50 тысяч человек попали в плен. За 108 дней боев за город погибли или умерли от недоедания около 40 тысяч гражданских лиц.
По случаю победы композитор Семен Чернецкий сочинил марш “Вступление Красной армии в Будапешт”. В 1947 году на холме Геллерт над Дунаем – стратегической высоте, взятие которой сделало оборону Буды бессмысленной, – возвели монумент Свободы с надписью “Памяти советских героев-освободителей. От благодарного венгерского народа”. Жигмонд Кишфалуди-Штробль, автор центральной скульптуры мемориала, 14-метровой бронзовой женщины с пальмовой ветвью в руках, замышлял свою работу в других исторических условиях: памятник должен был быть посвящен погибшему на Восточном фронте летчику Иштвану Хорти, сыну регента. Когда в 1956 году советские войска подавляли Венгерское восстание, танки снова обстреливали Замковый холм с горы Геллерт. Теперь на цоколе монумента выбита надпись “Памяти отдавших свои жизни за свободу, независимость и процветание Венгрии”, но не знающий сложного венгерского языка иностранный гость, поднявшийся на Геллерт, этого не поймет. Памятники погибшим советским парламентерам в начале 1990-х годов были демонтированы и перемещены из центра Будапешта на окраину города, в Парк скульптур Memento.
Ко времени объединения Буды и Пешта дунайские берега находились в состоянии полного естественного беспорядка, горожане активно использовали реку как сточный канал. Венгрия в ту пору считалась едва ли не главным европейским экспортером зерновых, поставляя пшеницу даже в Бразилию. Венгерский Дунай был большой мукомольной рекой, и водяные мельницы составляли столь же привычную деталь будапештского пейзажа, как ветряные – детали пейзажей Брабанта или Кастилии. Первые меры по облагораживанию городской прибрежной зоны приняла в 1853 году Дунайская пароходная компания, к концу XIX века утвердили стандарт устройства набережных – пятидесятиметровые подпорные стенки перемежаются пятиметровыми ступенчатыми выходами к реке. Это делает будапештский Дунай еще более живописным, и мои любознательные родители не удовольствовались прогулкой по корсо. Южнее моста Сечени мы спустились прямо к воде, рискуя подвернуть ноги на гранитной крошке, чтобы омыть ладони в дунайской волне. Апрельский полдень запускал в темно-зеленые волны солнечных зайчиков. Я вспомнил книжку, которую мама читала мне много-много лет назад, в детстве: солнечный зайчик – это кусочек солнечного света, который пошел по другому пути, не так, как все.
Вдоль венгерско-словацкой границы Дунай течет строго на восток, а вытекает из Венгрии в Сербию отвесно, прямо с севера на юг. Река совершает крутой поворот, окончательно обогнув примерно у отметки 1685 километров восточные отроги Средневенгерских гор. Горами эти плоскоголовые холмы могут называться, пожалуй, только в Венгрии, но вот последняя в долгой цепи средневенгерская гора все-таки оправдывает свое высокое название. Именно на ее лесистой макушке в XIII веке воздвигли крепость Вишеград, толщина стен которой, за восемь метров, в ту пору едва ли не равнялась их высоте. Но даже с такими стенами Вишеград был бы не более чем заурядной дворянской резиденцией, если бы в 1330-х годах дважды не становился местом продолжительных встреч венгерского короля Карла Роберта Анжу, короля Чехии Яна Люксембургского и польского монарха Казимира III из династии Пястов. Три сюзерена поднимали кубки за вечную дружбу, охотились, наблюдали за рыцарскими турнирами, наслаждались речными пейзажами, а в оставшееся время планировали совместные действия против еще не вошедших в полную силу Габсбургов. Кроме того, в 1335 году Ян Люксембургский за двадцать тысяч пражских грошей продал Казимиру III свои притязания на его престол, а в 1339 году монархи постановили: в том случае если Казимир умрет бездетным, его наследником станет Людовик, сын Карла Роберта и Казимировой сестры Эльжбеты. Так в 1370 году и случилось: у Пяста родились пять дочерей и три сына-бастарда, но это не помогло его династии сохранить власть.
Миклош Барабаш. Строительство Цепного моста. 1843 год.
Развитием Вишеграда столетие спустя занялся Матьяш Корвин, по приказу которого у подошвы холма, тоже над рекой, построили италийского стиля дворец. Фонтаны королевского дворца, как уточняли придворные летописцы, по праздничным случаям заполнялись не водой, а вином. Все это легкомысленное великолепие превратили в каменную пыль армии сначала османских султанов, а затем и Габсбургов, ввергшие Вишеград в состояние продолжительного запустения.
Снова прошли века. В радикально изменившихся политических условиях аппаратчикам из администраций только что освободившихся от коммунизма Венгрии, Польши и Чехословакии показалось остроумным обновить средневековую символику соседского единения. В феврале 1991 года (за десять дней до роспуска Организации Варшавского договора) премьер-министр Венгрии приветствовал в Вишеграде президентов Польши и Чехословакии. Вишеградская группа и теперь продвигает центральноевропейскую интеграцию, а в поднятых из руин или попросту выстроенных заново королевских эрзац-резиденциях процветает праздная отпускная жизнь.
