Поэтому с криминологической точки зрения преступность – это отклонение от нормы (а значит, с ней нужно бороться). С точки зрения социологии преступность – это элемент нормальной социальной жизни (из чего, конечно, не следует, что бороться с ней не нужно). Подспудно эта идея в умах мыслителей вызрела давно. Но окончательную форму ей придал Э. Дюркгейм, который считал нарушение норм (в том числе и преступление) необходимым условием общественного развития. Он писал: «…преступность необходима; она прочно связана с основными условиями любой социальной жизни и именно в силу этого полезна, поскольку те условия, частью которых она является, сами неотделимы от нормальной эволюции морали и права. Действительно, сегодня невозможно более оспаривать тот факт, что право и мораль изменяются с переходом общества от одного социального типа к другому, ни тот факт, что они эволюционируют в пределах общества одного и того же типа, если подвергаются изменениям условия жизни этого общества. Однако для того чтобы эти трансформации были возможны, коллективные чувства, составляющие основу морали, не должны быть враждебны переменам и, следовательно, должны обладать умеренной силой воздействия. Если они будут слишком сильны, они утеряют гибкость»[145]. По мнению Дюркгейма, даже если вдруг каким-то образом удастся изничтожить все преступные формы поведения, известные на настоящий момент, социальная жизнь выработает новые формы, которые теперь не считаются преступными.

Моделью этого явления могут служить многочисленные опыты по строгому запрету употребления обсценной лексики. Если угрозой наказания или иными способами исключить использование слов, считающихся «грязными», тут же возникает множество эвфемизмов, закрывающих «прорехи» в речи. Причем в позиции ругательств подчас оказываются слова, в обычной речи обозначающие вполне невинные явления. Слово «блин» заменяет древнерусский термин, обозначавший гулящую женщину и вообще всякое отклонение от правильного хода событий. Наименование огородной культуры «хрен» по совпадению первой буквы и некоторому сходству формы стал обозначать мужской половой орган. Женский же орган обрел целую россыпь эвфемизмов, построенных по разным принципам: и по созвучию, и по сходству формы, и пр. Это общий закон социального. Структура может оставаться неизменной, даже вбирая в себя новое наполнение. Дюркгейм писал: «Представьте себе общество святых, образцовый монастырь примерных индивидуумов. Преступления в собственном смысле слова здесь неизвестны; однако проступки, представляющиеся несущественными мирянину, вызовут тут точно такой же скандал, какой обычные преступления вызывают в обычных условиях. Если к тому же такое общество обладает властью судить и наказывать, оно определит такие деяния как преступные и будет относиться к ним соответствующим образом. По этой же причине безупречно честный человек осуждает малейшие свои промахи с той суровостью, какую большинство людей проявляет в отношении деяний, с бо́льшим основанием относимых к числу преступлений»[146]

Другими словами, борьба с преступностью должна вестись с расчетом, что она не имеет перспективы полного завершения. Необходимо выбирать стайерский темп. Кроме того, отсутствие теоретических шансов на полную победу ставит вопрос о перенесении главной цели этой борьбы с преступности как явления на негативные последствия преступлений. Развитие системы социального страхования должно занимать в этой борьбе не меньшую роль, чем совершенствование репрессивных инструментов.

Наказания. Важной частью всякой нормативной системы являются санкции за несоблюдение норм, или, проще говоря, наказания. Как наказывали на Руси? Это смотря кого. И смотря по тому, насколько тяжела провинность. Проказливых детей пороли. Причем порка не была родительской прихотью и не считалась проявлением «домашнего насилия». Напротив, многочисленные древнерусские поучения о воспитании детей настоятельно рекомендовали применять физические наказания. Более того, если родитель не порол розгами ребенка, считалось, что он попросту его не воспитывает.

И родители били. Иногда могли и перестараться. Показательна история детства св. Феодосия Печерского. Безвестный автор жития уделил этому периоду жизни подвижника немало прочувствованных строк. Будущий святой родился в знатной семье. Он рано остался без отца. Воспитывала его мать. Мать была женщиной весьма авторитарной. Автор жития сообщает любопытную деталь: у нее был столь низкий голос, что если люди не видели, кто говорит, то думали, что говорит мужчина. Так вот, ее главным «педагогическим приемом» были побои. Феодосий не был баловником в привычном смысле слова. Но не оправдывал ожидания матери, которая хотела, чтобы мальчик вырос и стал вельможей, как отец, а Феодосий был увлечен церковью. Мать очень любила его и поэтому била, по словам книжника, до тех пор, пока сама не валилась от усталости. Именно потому, что любила – потому и била.

Увы, старания бедной матери пропали втуне. Феодосий с избранного пути не свернул. Более того, вдобавок к тому, что творила с ним мать, стал носить вериги, которые до крови ранили его тело. Когда мать обнаружила это – она нещадно отлупила сына. Но, как понимает уважаемый читатель, Феодосию, который и сам себе причинял страдания, всё было нипочем. Надо ли говорить, что после такого детства все трудности монашеского служения для Феодосия были сущими пустяками?

Впрочем, надо сказать, древнерусскую «технику безопасности» эта женщина нарушала, и нарушала весьма грубо. В древнерусской литературе есть конкретные советы: как бить, чем бить, и по каким местам.

Наиболее подробно этот вопрос освещен в «Домострое». Техника наказания провинившихся слуг там расписана детально. Автором «Домостроя» был соратник царя Ивана Грозного – поп Сильвестр. Он рекомендует бить очень бережно, чтобы было больно, но не опасно для здоровья. Для этого он советует ни в коем случае не бить ни кулаком, ни ногами. Дубина и железяки для этого тоже не подходят. Сильвестр резонно замечает, что, если бить кулаком беременную женщину, то у нее и плод можно повредить, а это не дело. Лучший инструмент для наказания с точки зрения Сильвестра – плетка. Если вина особенно сильна, то пользоваться следует той же плетью, но бить, подняв рубашку.

Совершать экзекуцию Сильвестр рекомендует в уединенном месте, вдали от людских глаз. А еще полезно во время битья приговаривать и поучать виновного о его вине. Важно, что бить Сильвестр советует именно слуг, а не жену, как многие по недоразумению думают.

Помимо плети для наказания широко использовались розги. Розги – тонкие и гибкие прутья, полагалось иметь в каждом учебном заведении. Даже в петровскую эпоху наказание розгами применялось к детям всех сословий – в том числе к дворянам. Кадка с розгами была такой же привычной принадлежностью школьного кабинета, как доска и мел. Причем учителям не приходилось отвлекаться от наук для «дисциплинарной работы». По петровскому указу делать это должен был отставной солдат, специально для этого введенный в штат учебного заведения.

Преступников наказывали по-разному, но тоже весьма жестко. Русская правда предусматривала практически за все преступления, включая убийство, одну меру