Кэйт смотрела через его голову на туалетный столик и на статую Девы Марии, стоявшую на нем, и не могла разобраться и понять, что с ней самой было не так.

Вот уже несколько дней Кэйт ничего не слышала от Бины. Когда Бина наконец позвонила, она болтала без умолку, не давая ей открыть рта. Было ясно, что она полностью занята Билли. Кэйт думала, что это, пожалуй, даже хорошо, поскольку ей самой нужно было разобраться в собственных эмоциях.

Как ни странно, через несколько минут Кэйт стала раздражать беззастенчивая болтовня Бины. Она все говорила и говорила о Билли, какой он забавный, как чудесно они проводили с ним время вместе, каким он казался ей искушенным во всем и какой он к тому же настоящий джентльмен. Так, поняла Кэйт, Бина оценила то, что при расставании вместо секса он желал ей спокойной ночи.

— Теперь я вижу, чем он берет всех своих девчонок, — продолжала Бина. — Он выглядит действительно внимательным, когда ты говоришь. Знаешь, как парни не любят разговаривать, и еще глаза у них словно стекленеют, когда ты начинаешь говорить? — Кэйт, вспомнив Майкла, неохотно согласилась: она тоже знала. — Так вот, он совсем не такой.

— Какая новость, — сказала Кэйт суховато. — Что же, все идет хорошо.

Не то чтобы она поверила в успех плана Эллиота, но внимательность Билли хотя бы превращала их встречи в необходимое Бине развлечение после недавней драмы в ее жизни.

— О, мы бесподобно провели время, — не унималась Бина. — Он такой забавный. Когда мы пришли в тот клуб, он…

Кэйт тяжко было это выслушивать. У нее хватает и своих неурядиц. Ей ужасно не хотелось признавать это, но она уже готова была поверить, что суждения Эллиота о Майкле были верны. Достаточно приятный и заботливый в некотором смысле, Майкл оказался эгоцентричным, и теперь она находила его даже… скучным. На прошедшей неделе он звонил ей ежедневно, делясь с ней новостями о том, что Кэйт уже называла «ситуацией с Саджерменом». После того ужина он почти все проводимое ими совместно время говорил об этом.

— …и тут он говорит: «Я бы сделал это, будь я сумасшедшим», — а я отвечаю: «Ты и есть сумасшедший»…

Кэйт сегодня только полдня была в школе Эндрю Кантри, поскольку учебный год заканчивался, и завтра ей нужно было работать еще полдня. Она справлялась у Майкла о его планах — он должен был пойти на важную лекцию, и ей в голову пришла мысль, что сегодня вечером появлялась прекрасная возможность отдохнуть от Майкла и встретиться с Биной. Как психолога ее интересовало то, как Билли вел себя с Биной. Хотя все вроде бы шло хорошо, но она могла бы разобраться в этом поглубже, если у Бины есть время и желание встретиться с ней.

— Эй, — прервала она монолог Бины, — не хочешь прогуляться пешком по мосту?

Еще будучи подростками, Кэйт с Биной любили гулять по Бруклинскому мосту из конца в конец. Теперь, когда Кэйт переехала за мост, они при случае встречались посередине и затем шли в одну или в другую сторону.

— Ты шутишь? — спросила Бина. — Боже, мы не проделывали этого давным-давно.

— Почему бы и нет? — спросила Кэйт. — Я приглашаю тебя на ужин в Бруклин-Хайтс. В «Изабел». — Им обеим нравился этот ресторан, и Кэйт знала, что приманка подействует.

— Все та же Кэти, — произнесла Бина. — Давай — каждый платит за себя.

— Все та же Бина, — рассмеялась Кэйт, и они договорились встретиться на середине моста.

Прогулка была полезна Кэйт. У нее было ощущение, словно весь хлам выветрился из ее головы. Она вспоминала детей, думая, как они проведут лето, она размышляла о Майкле и его «предложении», но прежде всего она думала о себе самой. Она должна подготовиться к разговору с Майклом. Должна же она найти свое счастье. Не это ли та самая возможность, на которую она и рассчитывала? Если и так, что-то свербило внутри при мысли о том, как Майкл обошелся с ней. Не то чтобы он был холоден в прямом смысле. Он скорее был эгоцентричным, но разве не таковы все мужчины? Если уж быть до конца честной с самой собой, она должна была признать: ей претила сама мысль о том, что он мог предположить, будто она бросит все и поедет с ним. Правда, она могла в этом винить только саму себя. И как только он мог подумать (если он думал), что она захочет с ним ехать в Техас? К сожалению, повсюду полно неблагополучных семей и есть нужда в детских психологах. Она могла бы основать свою частную практику. Она могла бы стать первым человеком в своей семье, который не только сам стал доктором, но и вступил в брак с доктором. Горовицы так бы ею гордились! Если даже чего-то, возможно, и не хватало в их отношениях с Майклом, разве не все на свете в каком-то смысле несовершенно? Отношения строятся со временем, при условии, что оба желают слышать и стараются понять друг друга. Майкл, разумеется, будет прислушиваться.

Кэйт, с роящимися в голове мыслями, шла быстрее, чем ожидала. Она уже была на середине моста, одна, а Бину еще даже не было видно. Она остановилась ненадолго, повернулась лицом на север и посмотрела вверх по Ист-Ривер. Вода была почти голубого цвета, и мосты Вильямсбургский и Триборо, обхватившие Манхэттэн, казались волшебным миражом. Посмотрев направо, она увидела Бруклин плоским и скучным в сравнении с Манхэттэном. Сердце Кэйт словно разрывалось. Она вновь посмотрела на Манхэттэн. Там пусть маленькое, но у нее было собственное гнездышко, которое она свила и где жила. Могла ли она оставить его? Ради чего? Она так глубоко погрузилась в раздумья, что не заметила Бину, пока ее подруга не оказалась совсем рядом и не положила руку ей на плечо.

— Пять центов за твои мысли, — предложила Бина.

— Пять центов? Я думала, они стоят цент.

— Инфляция. К тому же твои мысли лучше, чем у других людей.

Бина взяла ее за руку и повела дальше от Манхэттэна, по традиционному для их прогулок маршруту.

— Так как же идут дела? — спросила Кэйт. — Тебе не сделали предложения?

Бина смеялась. На ветру, развевавшем ее волосы и игравшем в солнечном свете светлыми прядями, она была хороша, как девушка с рекламы шампуня.

— Этот парень — сумасшедший, — начала она. — Мы ходили в клуб, где его знают. Так его знают повсюду. Все здоровались с ним. Нам не приходилось ждать, чтобы войти… — Она углублялась в детали, которые Кэйт находила утомительными. — …И тут они поставили «Аромат недели»… ты знаешь эту песню? — спросила она Кэйт.

— Да. Знаю, — ответила Кэйт.

— Так вот, ее можно было бы назвать его личной песней. И все в баре стали кричать: «Билли! Билли!» Сначала он отмахивался, понимаешь? — спросила Бина.

— Да. Понимаю, — отозвалась Кэйт. У нее было странное чувство, будто простодушный рассказ Бины расстраивал ее на каком-то глубинном уровне.

— Но они не переставали. Так он влез на стойку и стал петь во весь голос. Это было так здорово, — Бина рассмеялась, вспоминая.

— Похоже, что так, — сухо заметила Кэйт.

— Он не такой, как Джек! — продолжала Бина. — Ты можешь представить Джека… — на ее лице появилось выражение, словно она удивилась, услышав собственные слова.