предъявлялись к обучению войск. Грозной боевой силой стала пехота, вооруженная огнестрельным оружием, умеющая воевать строем и маневрировать на поле боя.

Неправильным было бы считать, что русское правительство не видело эти тенденции в развитии военного искусства. В 1621 г. подьячий Онисим Михайлов составил «Устав ратных, пушечных и других дел, изысканный от многих мудрых и искусных людей». Военные историки, анализировавшие текст Устава, выявили знакомство Онисима Михайлова с трудами древнеримского инженера Витрувия, изобретателя пороха Варфоломея Шварца, составителя шкалы калибров артиллерии Георгия Гартмана, основателя баллистики Никколо Тарталья и других военных теоретиков. Он был осведомлен о различиях так называемого байернского, австрийского и нюрнбергского «веса» (калибра) каменных и железных ядер, о требованиях западноевропейских военных уставов. Широко использовались Онисимом Михайловым рукописные книги Пушкарского приказа. Из этого следует, что русская военная мысль соответствовала уровню своего времени, трудности же были в ее практической реализации.

Возможность приступить к военной реформе появилась только во второй половине 20-гг. XVII в., когда разрушения «Смутного времени» были в какой-то степени преодолены и развитие русской экономики создало необходимые материальные предпосылки. В это время правительство приняло решение о создании солдатских, рейтарских и драгунских полков, обучении их иноземному строю. Не хватало оружия для солдат и рейтар – правительство начиная с 1627 г. организует покупку оружия в Англии, Дании, Голландии, Швеции. Почти не было офицеров, которые могли бы обучать солдат, – правительство приглашает на русскую службу иностранцев. Тем не менее дело продвигалось медленно и трудно. Фактически к формированию первых двух солдатских полков приступили лишь в 1630 г.

В апреле 1630 г. всем городовым воеводам были разосланы грамоты о наборе в солдатскую службу беспоместных «детей боярских», которые были бы «собою добры и молоды и в службу годились». Солдатам устанавливалось жалованье (5 руб. в год) и кормовые деньги (алтын в день), выдавались из казны пищаль, порох и свинец. Но «дети боярские» не торопились в солдатскую службу, к сентябрю их записалось всего 60 человек: издавна повелось, что служба в «пешцах» была уделом «черных людей», служба в коннице считалась много почетней. Тогда правительство объявило о найме в полки казаков и иных «вольных охочих людей». Все они должны были быть в Москве «в ратном учении» у полковников-иностранцев. Начало постоянной армии было положено.

Собственными силами обойтись не удалось, и в январе 1631 г. в Швецию отправился старший полковник Александр Лесли – нанимать «пять тысяч охочих солдат пеших». Потом туда же поехали стольник Племянников и подьячий Аристов – купить 10 тыс. мушкетов с зарядами и 5 тыс. шпаг. Если в Швеции не удастся нанять солдат и купить все необходимое оружие, посланникам велено было ехать дальше: в Данию, Англию и Голландию. В феврале за границу послали полковника «фан-Дама», чтобы нанять целый «регламент добрых и ученых солдат».

Показательно, что пушек за границей не покупали, посланники получили приказ только «нанять немецких мастеровых охочих людей к пушечному новому делу», да и то лишь четверых: кузнеца, станочника, колесника и мастера, который умел бы лить пушечные железные ядра. Все остальные мастера были на Пушечном дворе в Москве. Пушкарский приказ, возглавляемый боярином Михаилом Шеиным, полностью обеспечивал русскую армию «нарядом», в том числе и осадным, «стенобитным».

В 1632 г. было сформировано еще 4 солдатских полка. Все 6 пехотных полков приняли участие в Смоленской войне 1632–1634 гг. под командованием Михаила Шеина и других воевод. В том же году началось формирование рейтарского полка. Рейтары набирались из дворян, беспоместных и малопоместных «детей боярских» и «вольных людей». В рейтары дворяне и «дети боярские» шли охотнее.

Затем, уже в ходе войны, сформировали еще 2 солдатских и 1 драгунский полки. Драгуны могли вести бой и в конном, и в пешем строю, численность их была установлена в 1600 человек при 12 малых пушках. Всего, таким образом, до войны и в ходе ее были сформированы 10 полков нового строя, общей численностью до 17 тыс. человек. Накануне же войны всех «ратных людей» насчитывалось около 67 тыс. человек. Правда, в походе на Смоленск из них смогло принять участие меньше половины.

Именно эти новые полки составили ударную силу воеводы Михаила Шеина во время Смоленской войны.

Солдатский (пехотный) полк состоял из 8 рот по 200 солдат в каждой, в том числе 120 мушкетеров и 80 копейщиков. Всего в полку насчитывалось 1600 солдат. В так называемый командный состав роты входили: полковник, полковой большой поручик, майор, капитаны, поручики, сержанты, капралы, лекарь, подьячий (писарь), толмачи (переводчики), барабанщики. Рейтарский полк имел 2 тыс. ратных людей, 12 рот во главе с ротмистрами. Рейтары были хорошо вооружены, они получали из казны карабины, по 2 пистолета, латы и шашки.

Для похода на Смоленск была создана сильная и неплохо вооруженная, способная к «стройному бою» армия, чего всегда добивался Михаил Скопин-Шуйский. Но у новых полков имелись и слабые стороны. Солдаты и рейтары не прошли достаточного военного обучения, особенно в тех полках, которые были созданы накануне и в ходе самой войны. Не было у них и опыта войны в линейном строю, по новой тактике. Среди офицеров было много иностранных наемников, которым русские солдаты и воеводы не очень-то доверяли – воспоминания об их измене в сражении под Клушином были еще достаточно свежи. Наемники больше думали о грабежах и военной добыче, чем об успехе сражения. Линейная тактика явилась новинкой для русских воевод, ее трудно было увязать с привычными приемами боя дворянской конницы и пеших «даточных людей». Все эти недостатки только что сформированной армии должны были, конечно, серьезно осложнить руководство военными действиями. Так и получилось…

Срок Деулинского перемирия истекал 1 июня 1632 г., и именно к этому времени правительство намеревалось завершить подготовку к войне с Польшей за Смоленск. Однако 20 апреля 1632 г. неожиданно умер Сигизмунд III, и русское правительство решило использовать ситуацию межцарствия в Польше, чтобы решить исход войны быстрым ударом на Смоленск. Войско на «литовском рубеже» было уже сосредоточено. Еще в июне 1631 г. царь Михаил Федорович «указал быть на своей государевой службе против литовских людей боярам и воеводам: князю Дмитрию Мамстрюковичу Черкасскому и Афанасию Михайловичу Лыкову». Но надо же было так некстати случиться, что именно в апреле 1632 г. между воеводами начался местнический спор!

Князь Лыков «бил челом» царю, что он не может быть «в товарищах» у князя Черкасского, что он старше его и служит государю 40 лет, из которых «лет с тридцать ходит своим набатом (является первым воеводой в полку. – В.К.), а не за чужим набатом и не в товарищах». Царь не принял челобитной, «за бесчестье» князя Черкасского была взыскана с князя Лыкова очень крупная по тем временам