Судя по виду, чувствовал он себя ничуть не лучше, чем я, ему вообще с трудом удавалось двигаться по прямой. Серебристая простыня белым пятном мелькала между деревьев. Ди тоже страдает от боли, подумал я, он в абсолютной панике. В следующий раз, когда я увидел белое пятно среди деревьев, оно корчилось от боли в десяти футах над землей. Нет, сказал я сам себе и закрыл глаза. Что бы это ни было, оно — не Ди. Невыносимое чувство, абсолютное отчаяние изливалось от него. Я боролся с волной отчаяния всеми силами. Я не хотел испытывать это чувство. Я не мог знать такого чувства — мне было всего одиннадцать. Если бы это чувство настигло меня в одиннадцать лет, вся моя жизнь круто изменилась бы, я бы оказался в другой вселенной.

Но оно настигло меня, не так ли? Я мог кричать «нет!» сколько угодно, но не мог изменить того, что должно было произойти. Я открыл глаза, однако белое пятно уже исчезло.

Это было еще хуже. Я хотел, чтобы это был Ди, пусть вытворяет сумасшедшие, самые безрассудные вещи, пусть лазает по деревьям, бегает вокруг, как псих, пытаясь напугать меня до дрожи в коленях. Но это был не Ди Спаркс, а значит, самые ужасные вещи, которые я только мог себе представить, существовали на самом деле. Все умирало. Мы ничего не знаем, ни во что не верим, мы все потерялись среди смерти, окружающей нас.

Большинство людей утверждают, что, когда человек взрослеет, он перестает верить в Хэллоуин и привидения, — я утверждаю обратное. Ты начинаешь взрослеть, когда понимаешь, что вещи, которые пугают тебя, — часть воздуха, которым ты дышишь.

Я уставился в то место, где видел извивающееся белое пятно, кажется, пытаясь вернуться во времени до того момента, как я увидел доктора Гарланда, летящего по Южной дороге. Мое лицо имело такое же выражение, как у него, потому что теперь я знал: привидения существуют на самом деле. Звук тяжелых шагов, которые я слышал раньше, неожиданно пробился через гудение в моей голове, и после того как я повернулся и увидел, кто спускается ко мне с холма, я подумал, что, наверное, среди деревьев я видел свой собственный призрак.

Эдди Граймс был огромен, как дуб, и в руке у него сверкал длинный нож. Его ноги скользили по земле, и последние несколько ярдов до ручья Эдди Граймс проехал на подошвах, но я даже не пытался убежать. Он был пьян, и мне ни за что не удалось бы от него скрыться. Я прижался к упавшему дереву и смотрел, как Граймс с холма скатился к воде. Я был так напуган, что даже не мог говорить. Его расстегнутая рубашка развевалась от быстрой ходьбы, а длинные шрамы рассекали грудь и живот. Он восставал из мертвых по крайней мере пару раз с тех пор, как я видел его насмерть убитым на танцах. Граймс прыгнул на ноги и начал приближаться ко мне. Я открыл рот, но из него не вышло ни звука.

Эдди Граймс сделал еще один шаг ко мне, а потом остановился и посмотрел мне прямо в лицо. Опустил нож. От него несло потом и перегаром. Он только и мог, что пялиться на меня. Эдди Граймс прекрасно знал меня в лицо, он знал мое имя, знал всю мою семью — даже ночью он не смог бы меня с кем-нибудь спутать. И наконец я понял, что Эдди очень напуган, как человек, который только что увидел привидение. Вдвоем мы простояли по щиколотку в воде еще несколько секунд, а потом Эдди Граймс ножом указал мне на другой берег ручья.

Это было все, что мне нужно, мальчик. Мои ноги неожиданно обрели способность двигаться, и я забыл обо всех своих ссадинах и ушибах. Эдди смотрел, как я перекатился через упавшее дерево, и опустил нож. Я прошлепал по воде и побежал вверх по холму, цепляясь за траву и ветки. Ноги мои замерзли, грязная одежда промокла насквозь, и я весь дрожал. На полдороги я обернулся назад, но Эдди Граймс уже ушел. Как будто и не было его там никогда, как будто он был продуктом воспаленного воображения.

Наконец, встряхнувшись, я взобрался на вершину холма, и что же я увидел среди тонких берез на расстоянии примерно десяти футов? Мальчика в простыне и паре огромных неуклюжих ботинок, который стоял ко мне спиной, вглядывался в лес и прыгал с ноги на ногу! И что находилось перед ним, как не тропа, которую можно было различить с расстояния в десять футов? Очевидно, там мне нужно было повернуть, только в темноте я, должно быть, пропустил яблоко, надетое на ветку или еще какую-нибудь фигню, и я, на свою голову, потопал по маленькой тропинке вниз с холма, напоролся на Эдди Граймса и напугал его до полусмерти.

Как только я его увидел, я понял, что ненавижу Ди Спаркса. Если бы он тонул, веревки я бы ему не бросил. Даже не задумываясь над тем, что делаю, я нагнулся, подобрал камень и швырнул в него. Камень рикошетом отскочил от дерева, я наклонился и взял еще один. Ди повернулся посмотреть, что за шум, и второй камень попал ему прямо в грудь, хотя я целился в голову.

Ди натянул на лицо простыню, будто араб, и стоял с открытым ртом, уставившись на меня. Потом оглянулся назад на тропинку, как если бы в любую секунду там мог появиться я настоящий. Мне очень хотелось запустить в его тупую морду еще одним камнем, но вместо этого я побежал к нему навстречу. Ди мотал головой из стороны в сторону. Джим Доуг, прошептал он, что случилось с тобой? Вместо ответа я изо всех сил треснул его по груди. Что случилось? После того, как ты кинул меня, сказал я, я скатился с холма и нарвался на Эдди Граймса.

Это дало ему пищу для размышлений, да. Ди хотел знать, бежал ли Граймс за мной? Он видел, куда я ушел? Граймс видел, кто я? Ди тащил меня в лес, засыпая этими дебильными вопросами, а я все время отпихивался от него. Простыня его хлопала при ходьбе, Ди был похож на маленького мальчика. Он никак не мог взять в толк, почему я накинулся на него с камнями. С его точки зрения, он все сделал по-умному, и если я потерялся, то сам виноват. Но я не злился на него из-за того, что потерялся. Я даже не сердился за то, что нарвался на Эдди Граймса. Я злился из-за всего остального. Может, даже и вообще не на него.

Я хочу вернуться домой живым, прошептал я. Эдди не отпустит меня во второй раз. Потом я представил себе, что Ди рядом нет, и постарался вычислить, как вернуться на Южную дорогу. Мне казалось, что я шел на север, когда спускался с холма, значит, когда я взобрался на холм по другую сторону ручья, то все еще двигался на север. Дорога, по которой мы с Ди пришли на Задворки, должна была находиться где-то справа от меня. Я отвернулся от Ди и пошел через лес. Мне было все равно, идет он за мной или нет. Ди больше не имел ко мне никакого отношения. Когда я услышал, что он идет следом, я расстроился. Я хотел избавиться от Ди Спаркса. Я не хотел никого видеть.

Я не хотел находиться рядом с человеком, который считал себя моим другом. Уж лучше бы Эдди Граймс шел за мной, чем Ди Спаркс.

Потом я остановился, потому что прямо передо мной загорелся свет в одной из хижин. Этот желтый свет сулил только зло — все на Задворках было пропитано злом, ядом, даже деревья, даже воздух. Ужасное выражение на лице доктора Гарланда и белое пятно в воздухе были почти одним и тем же — то были вещи, которых я не желал знать.

Ди толкал меня сзади, и если бы мне не было так плохо, я бы развернулся и врезал ему пару раз. Вместо этого я обернулся и увидел, что он кивает в сторону хижины. Ди хотел подойти ближе! На секунду он показался таким же ненормальным, как и все здесь. А потом я понял: я совсем запутался и вместо того, чтобы возвращаться на большую дорогу, прямиком шел к хижине с женщиной. Вот почему Ди шел за мной.