15. Вопреки А. Брюкнеру (Briickner 1926: 10) Род, персонифицированный из абстрактного понятия, богом в полном смысле этого слова, видимо, так и не стал — он никогда не называе!ся богом в источниках и отсутствует в пантеоне Владимира. Это был дух, демон, некая сверхъестественная сила не очень высокого разряда. В словаре Даля (1912, 3: столб. 1697) и у Афанасьева (1869, III: 80) «род» толкуется как 'домовой', «рода» — 'призрак', 'привидение' (Тульск. губ.), 'образ' (Саратовск. губ.), по Фасмеру (1971, 3: 491), диалектное «родимец» — 'черт'.

16. Принадлежностью Рода к низшей демонологии и сравнительно недавним проникновением от греков, видимо, объясняется не только его отсутствие в языческом пантеоне князя Владимира, но и длительное переживание Рода вместе с Рожаницами в бытовом обиходе восточных славян — в пору, когда прежние боги Перун, Сварог и другие были уже искоренены или заменены христианскими святыми. Даже в переходный период, в пору двоеверия, когда Перуну и другим богам славяне молились «отаи» (тайно), Роду и Рожаницам ставили трапезы открыто, не таясь, и даже с участием христианских священников. Гальковский (1916: 177) видел причину такой живучести Рода и Рожаниц в том, что они принадлежали к семейным культам, а не к общественным или государственным, а до внутрисемейного обихода церковному надзору было труднее добраться. Но, скорее всего, дело в том, что низшая демонология вообще живет всегда дольше, чем главные фигуры религиозной системы, на которых при смене религии обращены основные усилия миссионеров новой веры. Даже в недавнее время наши воинствующие безбожники, яростно ниспровергая Христа и Богородицу, к домовому и лешему относились сравнительно беззлобно, а к вере в приметы (черная кошка) и в мистику чисел (високосный год, число 13 и т. п.) и вовсе терпимо. Ну, а как сказывалось отсутствие корней образа в русском язычестве, понятно без объяснений.

Эти мои аргументы были опубликованы мною впервые в 1990 г. в статье «Памяти языческого бога Рода» (Клейн 1990), а в 1995-м появилась статья проф. Н. И. Зубова «Научные фантомы славянского Олимпа», в которой он, не зная о моей статье, также развенчивает бога Рода. Коль скоро «Слово об идолах» Григория Богослова было в Византии направлено на утверждение праздника Рождества, и именно Григорий был тем церковным деятелем, который понудил церковный собор 381 г. ввести этот праздник в христианский обиход, Зубов предположил, что русский переводчик XII в. ввел в «Слово» термины, отвечающие пропагандным задачам «Слова». «Прочтение этого памятника позволяет утверждать, — пишет Зубов (1995: 46), — что слова род и рожаница обозначают не имена или названия каких-то особых персонажей, а являются нарицательными названиями: рожаница „роженица, родившая", род „тот, кто родился; (ново)рожденный"». Богородица и Христос должны вытеснить всех прочих, гадких, рожениц и новорожденных богов.

Общий скепсис Зубова применительно к богу Роду позитивен, но конкретные аргументы невозможно признать состоятельными: они оставляют без объяснения, почему Рожаниц две, как их культ укоренился вне узкого круга читателей Григория на Руси. Ничем не подтверждено и предложенное Зубовым значение слова «род» в русском языке. Поэтому я остаюсь при своем понимании этой проблемы. Из исследователей проблемы оно уже принято М. А. Васильевым (2000: 107-108).

Итак, судя по всему, Род вообще не был богом и, видимо, даже не существовал вовсе как персонаж в славянском языческом пантеоне. Он появился лишь после крещения Руси, под влиянием греческих суеверий, и был фигурой вполне подобной Рожаницам. На образе Рода как верховном языческом боге славян можно поставить крест. Как герою же научной литературы ему можно переадресовать слова пидьблянина из Новгородской летописи, обращенные к свергнутому в реку Перуну: «досыти еси пил и ял, а ныне поплови прочь».

Другое доказательство своей любимой идеи — узкой хронологической и социальной ограниченности верховенства Перуна в языческом пантеоне (только X в. и только княжеская дружина) — Рыбаков находит в Збручском идоле. По Рыбакову, Род не только создатель всего сущего и главный бог над всеми богами, но и замещает их всех! Это он представлен Збручским идолом IX в. — четырехгранной стелой (обелиском) с четырьмя фигурами. Все четыре накрыты одной общей колпакообразной шапкой. Статуя выкрашена в красный цвет, Рыбаков полагает, что вся композиция в целом должна изображать мужской детородный орган (фаллос), который и символизирует вездесущего Рода, единого во многих лицах (рис. 17—19). А Перун? Одну из четырех фигур, притом боковую, Рыбаков приписывает Перуну и заключает: «судя по Збручскому идолу IX в., где бог-воин изображен не на главной лицевой грани, а на боковой, культ бога князей и княжьих мужей действительно являлся всего лишь ровесником Киевской Руси» (Рыбаков 1981: 19—20). Так ли доказателен Збручский идол?

Почти полтора века тому назад, в 1848 г., из р. Збруч (северный приток Верхнего Днестра) в имении графов Потоцких была извлечена почти трехметровая каменная стела, четырехгранная, с рельефными изображениями антропоморфных фигур на всех четырех гранях.

Рис. 17. Збручский идол. Каменное изваяние из урочища Медоборы у р. Збруч близ с. Звенигород. Хранится в Краковском музее. Фото

Рис. 18. Збручский идол. Прорисовка А. Мошиньской на основе фото Л. Дзедзица

Рис. 19. Збручский идол в интерпретации ак. Рыбакова (1981/1997: 623, рис.). Схематический рисунок

С самого начала стела эта привлекла пристальное внимание славистов и исследователей древних религий, а в 80-х гг. XX в. академик Б. А. Рыбаков в своем двухтомном труде о язычестве восточных славян уделил много внимания анализу этого памятника, не раз к нему возвращаясь в разных разделах (Рыбаков 1981: 386, 392, 40В, 427, 462-464; 1987: 236-251, 422-423, 767-768). Предварительно Б. А. Рыбаков посвятил анализу этого памятника специальную статью (Рыбаков 1968). Для Б. А. Рыбакова этот памятник, можно сказать, является ключевым при реконструкции древней религии славян.

Фигуры на стеле расположены тремя ярусами, на каждом со всех четырех сторон (только на нижнем — с трех). Верхний ярус составляют четыре большие фигуры — две женские, две мужские. Рыбаков, видя в них древнерусские божества, так перечисляет их в порядке старшинства: Макошь (с рогом изобилия), Лада (с кольцом), Перун (с конем и мечом) и Дажьбог (с колесом — символом солнца). В среднем ярусе размещаются четыре маленькие человеческие фигурки, образующие «хоровод» вкруговую по стеле. Возле одной из них, расположенной под «Макошью», еще меньшая фигурка, которую Рыбаков трактует как ребенка. В нижнем ярусе изображен в трех ракурсах один коленопреклоненный атлант, держащий на поднятых руках плиту с «хороводом», а тем самым и всю многофигурную композицию. Тулово его показано с трех сторон: два профильных изображения по бокам, а в середине, под «Макошью», — в фас. По мнению Б. А. Рыбакова, это Волос в преисподней.