Но у пары, пришедшей из обители, дело, видимо, было. И брат Аберрагин уже уверенно поднимался по ступеням, не обращая никакого внимания на швейцара. Тот сделал было шаг, другой, возможно, намереваясь в следующий миг преградить путь черноряснику. Брат же, не задерживаясь, широким движением руки откинул наконец капюшон и повернул лицо к привратнику. Ливрейный страж остановился, словно наткнувшись на незримое препятствие, в следующее мгновение сделал шаг назад и, показалось Ульдемиру, хотел было даже поклониться, но передумал, потому что Аберрагин уже миновал его и задержался лишь перед самой дверью, чтобы обернуться ко все еще остававшемуся перед крыльцом капитану:

– Не отставай, брат. И покажи ему лицо – пусть запомнит.

Ульдемир повиновался, с интересом наблюдая за тем, пойдет ли швейцар отворять дверь или предоставит посетителям сделать это своими руками. Ни то ни другое: дверь отворилась сама, и нельзя было сказать – то ли кто-то изнутри управлял ею, то ли дистанционный пульт был у швейцара в кармане, а может быть – у монастырского брата? Такое тоже никак не исключалось.

Вошли; но это было, как оказалось, лишь самое начало. Потому что за дверью открылся обширный и высоченный вестибюль, который при желании можно было принять за ресторан из-за множества небольших столиков, рассчитанных, судя по числу стульев, каждый на двоих, и одно место за каждым было занято, скорее всего, местным клерком. Однако для того, чтобы добраться хотя бы до ближайшего столика, следовало преодолеть преграду в виде высокого – по грудь – барьера с единственным проходом посредине; у прохода, по ту сторону барьера, стоял еще один клерк, неразличимо похожий на застольных, а за глухой частью барьера, с каждой стороны от прохода, – по трое таких же молодцов в полном боевом снаряжении, как тот, что замечен был у ворот. Соответственно шесть иглометов лежали на барьере (видно, стрелки при случае давали рукам отдых, иглометы – оружие увесистое), но при появлении братьев сразу же шевельнулись, концентрируя на вошедших свое прицельное внимание.

Брат Аберрагин уверенно, нимало не умерив шага, направился к проходу. Клерк смотрел на него, не отрывая глаз, медленно поворачивая голову, словно загипнотизированный. Ульдемиру он не уделил ни малейшего внимания, хотя капитан старался ни на шаг не отставать от партнера. Так же медленно поворачивались и стволы иглометов, и это начинало уже несколько смущать ведомого, ведущего же – ни в малейшей степени, словно он пришел к себе домой. Откуда-то из глубины вестибюля донеслась короткая команда, после чего иглометы разом вернулись в исходное положение, снова уставившись своими тупыми рылами на вход. Клерк изобразил гостеприимную улыбку и что-то пробормотал, быстро освобождая проход. Брат Аберрагин миновал его, никак не откликнувшись, даже не поглядев в ту сторону, словно бы ни клерка тут не было, ни стрелков, ни самого барьера. Ульдемир шагал вслед, запоминая, но не понимая и потому пытаясь угадать сущность отношений обители с этим хозяйством, какую-то достаточно непростую зависимость; во всяком случае, Королевский банк не должен был состоять в системе Храма, и тем не менее вход для братьев был сюда открыт; может быть, именно этот банк оперировал средствами обители, а то и всей системы? До сих пор капитану как-то не приходилось сталкиваться с этой стороной человеческих отношений, его стихией были космические трассы, ну и еще, пожалуй, те отношения, что развиваются при помощи оружия. Сейчас ему явно предстояло знакомиться с чем-то другим, а именно – с тем, как организация, основанная на принципах, продиктованных если не самим Господом, то, во всяком случае, его силами, диктует какие-то свои условия другой системе, целиком относящейся к мирской жизни, к самому мирскому из всех возможных явлений – к деньгам. Полезно будет понять это, очень полезно…

Такие мысли приходили в голову капитану, пока он, не отставая от напарника, поднимался в просторной кабине, отделанной темной древесиной с непривычными узорами, зеркалами и пейзажами в тонких рамках, меняющимися через каждые несколько секунд; это, впрочем, продолжалось недолго – Аберрагин неуловимым движением что-то где-то нажал, и калейдоскоп остановился. Лифт в следующее мгновение – тоже. За ним был просторный холл, а вместо потолка виднелось небо, хотя этот этаж отнюдь не был первым, но каким-то из средних – судя по индикатору в кабине. Ладно, это все было неважно, интересно было то, что за этим последует.

Последовало то, что они беспрепятственно прошли в высокую двухстворчатую дверь, гостеприимно распахнувшуюся, с надписью на ней: «Секретариат», прошли через зал с пригашенным светом, где Ульдемир успел увидеть дюжины две столиков с компьютерами, столько же людей, работавших на этих аппаратах; следующая дверь, однако, сама собой не распахнулась, и брату Аберрагину пришлось отворять ее собственноручно. За нею было, напротив, очень светло, помещение было угловым, и окна от пола до потолка имелись в двух соседних стенах. Стол, единственный тут, располагался справа, за ним сидел человек, тоже единственный, он смотрел на вошедшего брата, не сделав ни малейшего желания встать ему навстречу, даже не кивнув в знак приветствия. Когда Аберрагин оказался уже шагах в трех от стола, хозяин кабинета произнес весьма холодно:

– Не ожидал увидеть вас здесь. Возникли проблемы?

– У вас, – ответил брат, преодолел остававшееся до стола расстояние, не дожидаясь приглашения, опустился в одно из стоявших по эту сторону стола кресел и жестом указал Ульдемиру на соседнее такое же. – И серьезные.

– Ваше мнение ошибочно, – последовал хладнокровный ответ. – Наши обязательства на нынешний день выполнены во всем объеме, подтверждение можете получить в отделе трансакций. Если у вас иная информация, то она неверна.

– У меня здесь, – брат извлек из внутреннего кармана своей сутаны плоский порткристалл, – полная картина состояния наших расчетов по пожертвованиям на сию минуту. Можете убедиться. Вам угодно?

– Несомненно. – Хозяин кабинета протянул руку, взял предложенный ему кристалл, вложил в гнездо компьютера. – Посмотрим. Ну-с?..

Последовала минута тишины.

– Совершенно верно, – заявил банкир (или как его тут следовало называть?), переводя взгляд от монитора на Аберрагина. – Ваша информация соответствует действительности – она свидетельствует о том, что мы внесли регулярное пожертвование в полном объеме.

– Вы хотите сказать – пожертвование от прибыли за обслуживание счетов и карточек?

– Ну, естественно. То, что вам и причиталось. Внесли вовремя, не ожидая ваших напоминаний. Увы – больше ничем не могу вам помочь.

– Помогите себе, советник, – сказал в ответ брат Аберрагин. – Вы внесли пожертвования со счетов и карточек, совершенно точно, тут вы правы. И решили, что этим исчерпали свои обязательства. И вот в этом вы глубоко заблуждаетесь.

– Не понимаю вас…

– Рад буду объяснить вам. Вы не пожертвовали ни единого медяка: во-первых, с процентов за кредиты, предоставленные вами Черному наркоцентру. Эти поступления за минувший месяц составили восемьсот миллионов сто шестьдесят семь тысяч диконов…

– С чего вы взяли?!