— Федор, хорош наслаждаться, карауль телефон, я на перрон пошел, с первой Читы «ученик» вышел, — окликнул его, препоручая заделье, старший милиционер Иван Богодухов, крепкий жилистый мужик лет сорока.

Вышел, сутулясь, а секундой позже влетел обратно с выпученными глазами.

— Федор! Где моя фуражка? Да быстро ты, черт, из окна вытрясайся! Ворот застегни, ремень, ремень, мать твою, поправь! Так… — Забегал руками по столу. — Где дежурный журнал? Ага, вот он! Порядок!

— Ты чо это, Ларионыч? — удивленно воскликнул Федя.

— Чо-чо! Хрен тебе через плечо! Начмилиции сюда…

И застыл на полуслове.

В раскрытые двери дежурки стремительной походкой вошел среднего роста крепыш лет за тридцать с небольшим, в белой летней фуражке и серой гимнастерке. Над щеточкой коротких усов смотрели пронзительные серо-стальные глаза.

— Как служба? Обстановка? Доклада не слышу! — обрушилось на милиционеров водопадом. — Кто старший? Вы? Если не ошибаюсь, Богодухов?

— Точно, гражданин начальник! Ну и память у вас! — приятно удивился старший милиционер. — А насчет обстановки, так все путем! Из происшествий имеется одно: задержали грабителя. Свистнул чемодан у одной гражданки, м-м, а, вот — Кривошеевой, — прочитал по журналу Богодухов. — И наутек, но Федя, то есть милиционер Демчин Федор, припустил за ним и у Читинки нагнал подлеца!

— Молодец! Благодарю за службу! — крепко пожал Федору руку Фоменко. — А потом злодею не навешали горячих?

— Помилуй, Богородица! — прижал руку к сердцу Богодухов. Вышло комично, все рассмеялись.

— Хорошо, что приказ министра исполняете добросовестно. Нам с гражданами обязательно надо быть вежливыми, работать без грубости. По нам, товарищи, люди обо всей власти судят. Да и по-человечески, чего прежним царским держимордам уподобляться? При народной власти милиция должна быть тоже народная, неразделимая с народом. Как думаете?

— Правильно! — горячо откликнулся Демчин. — И всех одной гребенкой не чесать!

— Но, завел опять граммофон! — недовольно буркнул Богодухов.

— А ну-ка, расскажите, о чем спор вышел? — заулыбался Фоменко.

Богодухов махнул рукой.

— Федор завсегда об ентом со мной спорит!

— А чего же не спорить, если все время людям одно гудишь: не положено, не положено! — загорячился Демчин. — А кому-то и объяснить надо!

— Чо оне, маленькие, ли чо ли? Прутся по путям и не понимают! На перроне грязь развозят! А ротозеев сколь! И чо им я должен размусоливать? Можа, еще и под ручку подхватить: не изволитя, барышня-мадама, променад через пути совершить!

Богодухов сопроводил тираду комичными телодвижениями, и дежурка снова грохнула.

— Размусоливать не надо, — просмеявшись, сказал Фоменко. — Но точно и правильно, со всей вежливостью человеку объяснить правила поведения на вокзале — это необходимо. Не все же знают, а из села приезжающие и вовсе тут теряются в толчее. Таким, наоборот, помощь нужна, ведь их-то и пасут преступники на вокзале. Разинул варежку крестьянин, — и нет мешка!..

— У-у! У! Пуф-пуф-пыф-ф!..

С западной стороны медленно, шипя и окутываясь паром, на первый путь от перрона вползал паровоз, таща за собой зеленые, облупленные вагончики. В узких окнах пригородного поезда, который в обиходе практически все называли «учеником», опущены почти все стекла, оттого и гам стоит особенный. «Ученик» битком набит, на перроне полно встречающих, и каждый, углядев своих, старается обратить на себя внимание, перекричать чужих.

Заскрипели протяжно и визгливо тормоза, из вагонов хлынул поток — с узлами, мешками, ящиками. Завизжал, почувствовав движение, одуревший от духоты и тесноты темного мешка поросенок.

Фоменко, а следом и оба милиционера, вышли на перрон.

— Разрешите, пройду составу в голову, для контроля! — откозырнул Богодухов.

— Да, конечно, а мы здесь с Федором подежурим, — улыбнулся Фоменко.

2

Богодухов шустро подался в толпу, прошагал до локомотива, кивнул чумазому пареньку из паровозной бригады, хотел тому что-то сказать, но в это время, где-то от четвертого с головы вагона, раздался крик: «Милиция! Милиция! Сюда! Сюда! Убивают!»

Милиционер со всех ног бросился на крик, краем глаза увидел, как к вагону бегут еще два человека. Обернувшись, в одном из них узнал Ивана Бойцова из городской милиции — знал тезку накоротке.

А от вокзала к вагону спешили Фоменко и Демчин.

— Сюда! — высунулась из тамбура полная женщина. — Поспешай, милицанерики!

Бойцов первым, ловко подтянувшись на поручнях, влетел в тамбур. Богодухов — за ним следом, раздвигая остановившихся в любопытстве людей. А позади напарник Бойцова тут же перекрыл дверь.

— Федор, за мной ко второй двери! — мгновенно сориентировавшись, выкрикнул Фоменко. Вскочив с другого конца в вагон, они перекрыли и этот выход. Собственно, из набившегося в вагон люда никто сходить не торопился. Зевака, как известно, неистребим, случись происшествию — про все забудет. И куда спешил, и чего хотел, — все побоку, одним любопытством напрочь поглощен. Вот и сейчас большинство обитателей этого вагона как будто забыли, что наконец-то добрались до места назначения, из духоты на свежий воздух перрона не стремились, плотно закупорив проход между скамьями. Наоборот, вытягивая шеи, напирали друг на друга, стремясь ничего не упустить из происходящего. Фоменко и Демчин с трудом протиснулись сквозь плотную людскую преграду.

Примерно в середине вагона самый центр шума и оказался.

— Вот, полюбуйтеся, граждане милиционеры, ишь, как разрисованы! — показал на двух в кровь избитых мужиков громкоголосый проводник, плечистый, с мощными руками, силушкой не обделенный. — И все вот этот! Это он им морды расхлестал, фулюган чертов!

Проводник крепко держал за правую руку повыше локтя довольно высокого молодого мужчину, тяжело дышащего, с налитыми кровью глазами. Левой рукой мужчина прижимал к себе брезентовую котомку.

— В чем дело, товарищ? — спросил Бойцов проводника.

— Да кто их разберет! Я уже на шум прибежал, а так-то был в соседнем вагоне. Смотрю: этот субчик, вот, их метелит! Еле отнял!

— Сами выпросили, оглоеды! — не выдержал «субчик». Зло дернулся от проводника: — Чо вцепился, не сбегу, не боись! Чо мне бежать, не я затеял!

— Разберемся, — сказал Богодухов, поглядев на Фоменко, но тот не вмешивался, предоставив милиционерам действовать самостоятельно. — Сейчас все пройдемте в дежурную комнату милиции. Запротоколим показания кажного. Все выясним! Граждане, освободите проход! Ничего тут интересного, окромя драки, не приключилося! Попрошу на выход!

— Само собой, — важно кивнул проводник.

Схваченного им за руку мужчину отпустил, но пошел рядом, настороже. Позади всех поплелась избитая парочка.