– Поклянитесь, о ваше величество, что никогда не станете снимать этот символ нашей любви к вам! – взмолилась златокудрая леди.

Мило нахмурился еще больше, побледнел еще сильнее…

– Это уж слишком, Малисиния!..

– Прошу тебя… – Она бухнулась на колени перед ним и обхватила за ноги, обливая их слезами. – Ради своих сыновей!

Упала на колени и Баглисая. И нужно сказать, что вид этих двух прекрасных, смиренных, плачущих коленопреклоненных женщин мог не тронуть разве что каменное сердце. К тому же каким-то образом двухлетнего Брая уговорили поступить так же: то есть упасть на колени и реветь. Младший был слишком мал для подобного представления, поэтому догадливая нянечка подхватила его и сама преклонила колени, прямо с малышом на руках.

– Мы не хотим ничего большего! Только чтобы ты помнил о нас! Больше ничего!.. – пела Баглисая ангельским голоском.

И Мило сдался.

– Клянусь, что только ты сама, твоя сестра или дети смогут снять с меня этот… – король явно хотел сказать «проклятый», – медальон. По своей воле я его не сниму и другим не позволю… – Мило обреченно усмехнулся. – Теперь довольна? Что, Палстор, поймал льва в ловушку?

Этот медальон, найденный при Мило, если тот погибнет, станет верным доказательством, что внуки Палстора являются сыновьями короля и могут претендовать на трон. А Гани и присутствующие здесь рыцари подтвердят, при каких обстоятельствах украшение оказалось у его величества.

– Не будет никакого наследника! – тем временем говорила королю Алиния. – От меня… по крайней мере! Не будет никакого исцеления, Мило! Не препятствуй мне – и у тебя появится шанс избавиться от меня! Возможно, я погибну в этой битве! Чисто, честно уйду из твоей жизни, и ты станешь свободен! Разве не об этом ты мечтал все эти годы, мой король?..

– А если погибну я? – вдруг тихо, без крика, без ярости в голосе, спросил Мило.

Он окинул взглядом заполненный людьми обеденный зал, словно только что заметил, сколько свидетелей у их королевской ссоры.

– Все прочь!.. – гаркнул он. – Прочь!..

Придворные вскочили с мест, завизжали отодвигаемые по каменному полу стулья, послышались приглушенный шепот, вздохи. Цепочка поминутно оборачивающихся дам и кавалеров потянулась к выходу. Мило и Алиния молчали. Гани спокойно поднялся, со вздохом окинул прощальным взглядом свой так и не доеденный завтрак, решил, что прикажет принести утку в свои покои, и тоже направился прочь из зала.

– Останься, Музыкант!.. – услышал он окрик Мило и остановился. – А ты, Палстор, – прочь!..

Граф изумленно глянул на короля, побледнел, заиграл желваками, со злостью бросил салфетку на стол, поднялся так резко, что упал громоздкий стул, и быстрым шагом удалился.

Гани с удивлением обнаружил, что в огромном зале находятся только он, король и королева. Если честно, то он чувствовал бы себя как-то спокойнее, останься здесь кто-нибудь еще. А окажись тут Фенэ, это было бы и вовсе замечательно!.. Но та на последнем месяце беременности и почти не покидает свои комнаты.

– Почему ты не хочешь исцеления, Алиния?.. Я не понимаю… Не понимаю… – пробормотал Мило, тряся кудрявой головой. – Я сделал шаг навстречу тебе, почему же ты не хочешь принять это? Почему отвергаешь меня?

Зачем король задержал Гани? Может, потому, что не желает оставаться наедине с Алинией? Ее величество окинула музыканта хмурым взглядом и ответила Мило спокойным холодным тоном:

– Я видела, что ты переступаешь через себя, принимая такое решение. И, кроме того, я не понимаю, зачем тебе это? Зачем? Ты ненавидел наш с тобою брак все эти десять лет. Тебя устраивало, что наследника от меня у тебя нет. Что изменилось, мой государь? Что? – «Мой государь» насмешливо звучало в устах Алинии.

– Хочешь знать правду?

– Именно так! Я хочу знать правду! Зачем тебе это нужно? Уж явно не ради меня!..

– Нет. Не ради тебя. Ради Агаи… – Мило опустил голову, оперся на стол обеими руками, роняя волосы на лоб. – О моих сыновьях ты знаешь, Алиния. Если я погибну, Агая станет серьезным препятствием для тех, кто желает посадить одного из них на трон. И это препятствие они постараются устранить…

Королева фыркнула.

– Но если у меня будет законный наследник… – продолжал Мило. – Теперь ты поняла – зачем?..

– Поняла, – усмехнулась королева, села на стул и вытянула ноги, вольготно… по-мужски. – Ты бы обратился ко мне за советом, Мило. А я подсказала бы выход. И тебе не пришлось бы забивать свою коронованную голову нехорошими мыслями. Значит, хочешь уберечь Агаю? Выдай ее замуж за ливадского принца, одного из моих братьев. Ливадский двор не допустит, чтобы с ней что-то случилось.

Мило удивленно глянул на королеву, пожал плечами и тоже сел. Гани остался стоять, ожидая монаршего позволения. Лучше бы это было позволение удалиться.

– Поступить с ней так же, как когда-то поступили со мной?..

Алиния рассмеялась:

– Кто только что твердил мне о долге? Поучал, о чем должна думать всякая женщина? А о чем обязан думать всякий монарх? Ты до сих пор, словно безусый мальчишка, страдаешь от того, что тебя заставили жениться на нелюбимой женщине? Ваше величество, это недостойно короля!.. И, насколько я знаю Агаю, она примет такую судьбу ради благополучия Тарии с должным смирением, не в пример твоему.

Они оба замолчали, не обращая внимания на Музыканта, стоящего столбом у обеденного стола.

– Палстор обманул меня… – тихо произнес Мило. – Мои сыновья – обман… ловушка… Они дети. Мои дети… И в то же время – капкан для меня. Ложь… Что я оставлю после себя? Ложь, обман?.. Борьбу за трон, в которой может погибнуть моя сестра? А что потом? Они вырастут, и брат убьет брата, чтобы надеть корону и сесть на трон, как марионетка Верховного?..

– А ты, Мило, наивно полагаешь, будто законный наследник изменил бы порядок вещей, и все было бы по-другому? – Алиния хмыкнула. – Знаешь… я тоже так думала. Десять лет я ждала исцеления. Гордость не позволяла мне самой обратиться за ним, и я ждала, пока ты сделаешь это. И вот – час этот настал… Но я уже не хочу… Я подумала – а может, не случайно все это? То… что мы не способны иметь детей… Возможно, боги хотят нам этим что-то сказать, научить нас?..

– Чему могут научить твои боги?.. – буркнул Мило.

– Хорошо… – примирительно продолжала Алиния, но глаза ее вновь стали узкими щелочками, и губы побледнели, – не ливадские боги, так Мастер Судеб. Он не дал нам детей. Может, брак наш не угоден ему? Родилась бы девочка, напоминающая тебе меня, или мальчик… напоминающий мне тебя… Нелюбимые – от нелюбимых… Пусть исполнится наша с тобой судьба. Погибнуть? Погибнем. Жить? Будем жить. Жизнь или смерть… Пусть решит эта война. Я отправлюсь на нее в любом случае, но лучше будет, если рядом с тобой. Если оба вернемся живыми и невредимыми – я обещаю тебе, что соглашусь на исцеление. Если погибну я, ты будешь свободен и возьмешь себе другую – здоровую любимую жену. А если погибнешь ты… то я позабочусь о безопасности Агаи.