– Нет, – не слишком решительно произнесла Элеонора и отстранилась. – Отвлекаться нельзя, а то до шифра дело так и не дойдет.

Энтони усмехнулся:

– Если честно, шифр – последнее, о чем я сейчас могу думать.

– А при чем здесь мысли? – игриво улыбнулась Элеонора. – У меня сложилось впечатление, что вами руководят чувства, причем вполне определенного свойства.

– Дерзкая девчонка, – без всякого раздражения отозвался Энтони и демонстративно вздохнул. – Ну хорошо. Перейдем к делу.

Они отправились в кабинет и разложили ноты на столе, а Энтони придвинул для себя кресло, устроившись рядом с Элеонорой. Она взяла лист писчей бумаги и огрызок карандаша, с помощью которого накануне производила деловые подсчеты.

– Давайте думать… Пожалуй, логичнее всего предположить, что ноты обозначают буквы.

Элеонора быстро начертила параллельные линии, вписала ноты и согласно порядку поставила под каждой соответствующую букву – первая нота, до, – «а», вторая, ре, – «б»… Некоторое время они с Энтони молча смотрели на получившуюся схему.

– Слишком мало букв – всего семь, – заметил Энтони. – Даже на одно имя не хватит.

– А что, если остальные буквы – это уже следующая октава? – высказала догадку Элеонора. Она продолжила чертить, добавила еще семь букв и повторила все сначала.

– Значит, теперь третья октава? – уточнил Энтони.

Элеонора пожала плечами:

– Стоит попробовать. Интересно, а басовый ключ что-нибудь означает?

– Трудно сказать. Давайте сначала попробуем подставить те буквы, которые у нас уже есть, – предложил Энтони.

Элеонора попробовала прочесть ноты, подставляя буквы по порядку, начиная от скрипичного ключа. Получилась полная бессмыслица.

– Тут какая-то ошибка, – задумчиво произнес Энтони. Снова поглядел на ноты. – Как вообще понять, где кончается одно имя и начинается другое?

– Может, каждому имени соответствует один такт? – предположила Элеонора, но тут же возразила сама себе: – Нет, тогда получается, будто у них всех имена одинаковой длины. В такте определенное количество нот.

Элеонора подперла рукой подбородок, и они стали молча изучать шифр. Вдруг Энтони хлопнул ладонью по листу:

– Кажется, знаю – знаки паузы! Я обратил внимание – их здесь очень много.

Элеонора оживилась:

– Очень может быть. Вот тут пауза после одиннадцатой ноты. А следующая пауза… – Элеонора быстро подсчитала в уме, – после тринадцатой. А вот это уже похоже на имена. Дальше – пятнадцать нот. Действительно, обычно в мелодии столько пауз просто не бывает.

– Теперь бы еще буквы узнать.

– Погодите-ка… – взволнованно проговорила Элеонора. – На самом деле в октаве двенадцать нот. Надо еще добавить черные клавиши. Семь белых клавиш, пять черных. Давайте попробуем приписать буквы двенадцати нотам. Двенадцать и еще двенадцать – почти весь английский алфавит!

– Вот именно – почти. Что же, ради двух букв начинать следующую октаву?

Элеонора сморщила нос:

– Наверное, все буквы и не нужны. Две последние – довольно редкие, без них можно и обойтись.

– Только не в итальянских именах. Наша «z» у них читается как «ц», она очень часто встречается в фамилиях итальянцев. Зато некоторые другие нам, может, и вовсе не понадобятся. Тогда какие две октавы мы должны выбрать? Первую со скрипичным ключом и первую с басовым? Или две со скрипичным?

– Понятия не имею. – Элеонора нахмурилась, глядя на ноты. – Давайте попробуем и то, и другое.

Они проверили оба способа на первых одиннадцати нотах, но снова получили бессодержательный набор букв.

– Взгляните, как часто здесь попадается буква «а». – Энтони указал на ноты в самом конце. – А… А… А… Если подставить в промежутки согласные, будет вполне похоже на имя.

– А вот здесь – две «ч» подряд. Очень по-итальянски. Но все вместе в слова не складывается. Высоких нот слишком мало, на две октавы для правой руки не хватит. Мелодия совсем простая, даже примитивная. Вполне укладывается в пределы первой октавы. Но если начинать вторую с басового ключа, получается полная ерунда. – Элеонора со вздохом откинулась на спинку кресла. – Видимо, я ошиблась. Это просто ноты.

– Нет, сдаваться рано. Думаю, вы правы – эта соната действительно шифр, имеющий прямое отношение к списку. Иначе зачем бы Эдмунд так тщательно ее прятал? И для чего вообще взял на себя труд записывать все это?

Некоторое время оба молчали, уставившись на нотный лист. Наконец Энтони посоветовал:

– Попробуйте сыграть мелодию на пианино. Может, так что-нибудь в голову придет.

Элеонора пожала плечами:

– Могу попробовать еще раз подобрать мелодию. Посмотрите, как тут странно чередуются четвертные и половинные ноты. Две четвертные, две половинные, одна четвертная, одна половинная, еще одна четвертная и пауза. А потом – четвертная, половинная, две четвертные, две половинные, четв…

Вдруг Элеонора замолчала.

Повернулась к Энтони и с волнением в голосе воскликнула:

– А что, если это не разные октавы? Вдруг так обозначается разная долгота? Обратите внимание – ни одной целой ноты, по крайней мере в скрипичном ключе. Только четвертные и половинные. Может, четвертные ноты обозначают первую половину алфавита, а половинные – вторую? Или наоборот.

– А зачем тогда басовые ключи?

– Думаю, они здесь просто для того, чтобы никто не заподозрил неладное.

Элеонора начала торопливо записывать новые буквы. Вдруг застыла, затаив дыхание.

– Вот, читайте… пьетроканната. Пьетро Канната. Я его знаю. Эдмунд дружил с ним.

– А дальше?

Элеонора застрочила быстрее, переводя взгляд с нотного листа на расшифровку кода и обратно.

– Анжело Фассо. Рафаэль Савалья. Энтони! – Она повернулась к нему. Глаза Элеоноры сверкали. – Шифр разгадан! Это действительно список имен!

Она громко рассмеялась, когда Энтони подскочил и, сдернув ее с кресла, заключил в объятия:

– У вас получилось! Элеонора, вы гений!

Энтони подхватил ее на руки и закружил по комнате, оба смеялись от радости. Наконец он поставил ее на ноги и страстно, порывисто поцеловал в губы.

Вдруг сзади послышался какой-то звук, и Энтони с Элеонорой обернулись. В дверном проеме, потрясенно округлив глаза, застыла горничная. Поняв, что обнаружена, поспешно изобразила реверанс и скрылась.

– Господи, – прошептала Элеонора.

Она как будто увидела себя чужими глазами. Растрепанные волосы, второпях собранные в отдаленное подобие прически – опытная личная горничная такого безобразия не допустила бы. Костюм в таком же беспорядке – видно, что хозяйка одевалась кое-как. Впрочем, небрежный туалет сам по себе не породил бы сплетен – но в сочетании с тем фактом, что ее застигли целующейся с Энтони…