Вот в чем я уверена. Когда я просыпаюсь на следующее утро и сажусь в кровати, ощущение такое, словно кто-то лягнул меня в голову. Я просматриваю восемь отчаянных сообщений и прослушиваю две записи голосовой почты от мамы, все они об одном: «Что?! Немедленно мне позвони!!!» Я слишком вымотана и не могу ответить что-нибудь, кроме короткого сообщения: «Не волнуйся, я еще не согласилась. Скоро позвоню».

В душе, где мне следовало было как следует поорудовать мочалкой, чтобы вывести водочный запах, я пятнадцать минут стою под струями горячей воды, проигрывая в уме, как Джонатан опустился на колено. Я не стала ближе к ответу, чем была вчера; в голове еще худший сумбур, чем раньше. Я одеваюсь и водружаю на палец кольцо, просто посмотреть, как оно выглядит. Руки распухли после горячего душа, и золотой ободок больно царапает костяшку.

Когда я заглатываю в «Бейглах Дэвида» свой обычный заказ, уровень моего похмелья снижается с восьми до шести. Я иду в «Блаженство» на еженедельную поверку. Я наконец-то начала догонять остальных матчмейкеров по компетентности. На прошлом собрании я выдала список возможных пар и не задумываясь вспомнила, в барах каких отелей можно заказать столик заранее, а какие работают по наполняемости. Джорджи поинтересовалась, нельзя ли свести ее клиентку с парнем, которого я в прошлом месяце нарыла на JDat, и я смогла внятно пересказать список того, что он не приемлет: никаких помешанных на работе, никого, кто хочет в ближайшие пять лет детей, и нет тем, у кого проблемы с полиаморией (удачи, Джорджи).

Я вхожу в столовую особняка и сажусь в середине стола. Величие штаб-квартиры «Блаженства» на меня все-таки еще действует; я стараюсь не слишком пялиться на сложную лепнину и высокую стеклянную вазу, в которой стоят белые орхидеи. Мы говорим по очереди, рассказываем о том, насколько продвинулись за неделю. Когда доходят до меня, я упоминаю о грядущем свидании Минди и цитирую последний имейл Горемыки Гретхен. На этой неделе она прислала записку, озаглавленную «Предложения, которые могут помочь!» – список из четырнадцати вопросов, которые я должна задавать мужчинам, чтобы выяснить, насколько они эмоционально освободились от своих бывших.

Пенелопа закатывает глаза.

Элисон качает головой.

– Не могу, – говорит она. – Вот просто не могу с ней.

Я закрываю лицо руками, издаю стон и начинаю объяснять про поиски идеального предмета мечтаний Горемыки Гретхен, но меня перебивает Джорджи:

– О господи, Саша. Стой.

– Что?

О нет. Я роняю руки на колени.

– У тебя есть для нас новости?

Тттвввоою ммать. Я забыла снять кольцо, когда выходила из квартиры. Я решаю играть дурочку.

– Да, Горемыка Гретхен совсем двинулась.

– Да ладно, перестань, ты же знаешь, о чем я.

Голос у нее густой, жадный до сплетни, она сейчас – реальное воплощение той флиртующей болтовни, которой завлекает возможные пары в Тиндере. – Что у тебя на пальце?

Я не хочу вываливать коллегам больше моей личной жизни, чем уже показала, но не могу придумать убедительное объяснение, почему у меня на пальце кольцо.

– Эмм… это семейная реликвия. Бабушкино.

Джорджи, лениво развалившаяся на стуле рядом с Пенелопой, вскакивает и подлетает ко мне. Она пугающе быстро двигается для кого-то настолько маленького. Она хватает мою руку и изучает кольцо.

– Детка. Ничего себе бабушка. Ты разве не рассталась с парнем пару недель назад?

В комнате становится тихо. Никто не пишет сообщений и не печатает – все глаза устремлены на меня, и это жутковато.

– Ну…

Она не дает времени на ответ.

– Это от него?

– Эмм…

Первой взвизгивает Элисон.

– О боже! Точно от него!

Джорджи недоверчиво смотрит на меня.

– От него?

Даже Пенелопа отбрасывает привычную деловую маску и подается вперед, опершись на локти; глаза у нее блестят.

– От него?

Такое ощущение, будто я стою перед расстрельной командой. Врать слишком сложно, поэтому я зажмуриваюсь и говорю правду.

– Я порвала с парнем месяц назад, когда Джорджи нашла его в Тиндере, но он извинился и хочет, чтобы мы снова были вместе. Навсегда.

На мгновение в комнате повисает тишина, а потом взрывается какофония радостных воплей и улюлюканья. Некоторые девушки вскакивают и толпятся вокруг меня, чтобы посмотреть кольцо. Все это волнует и пугает. С каждым «О боже!» и «Поздравляю!» кошмар становится все реальнее. Девушки спрашивают, назначили ли мы день свадьбы, и обвиняют меня, что я утаила помолвку от Инстаграма, а меня тошнит. Всплеск внимания должен вдохновлять, но все это неправильно.

– Я не сказала «да», – признаюсь я, сглотнув. – У нас сейчас все сложно.

Шум стихает. Джорджи со знанием дела кивает.

– Скажи «да» просто ради камня, – советует Зои.

– Серьезно, – вторит ей другая матчмейкер.

– По-моему, это романтично, просто супер, – говорит Элисон. – Хотела бы я, чтобы мой бывший вот так вернулся.

Пенелопу все это, похоже, забавляет:

– Дамы, вернемся к работе. Нам сегодня многое нужно обсудить.

Остаток собрания я молчу. Если бы я действительно была помолвлена, все это повторялось бы снова и снова – в соцсетях, и со школьными подругами, и на семейных встречах. Ко мне относились бы как к девушке, у которой есть все: успешный красавец жених, сверкающее кольцо, сказочная работа, идеальная жизнь – хотя так это выглядело бы лишь на поверхности. Внутри тлел бы страх, что у нас с Джонатаном все продлится недолго. Я понимаю, как чувствовала себя после помолвки Гретхен – а я никогда не думала, что у нас будет что-то общее.

Когда собрание заканчивается, я пытаюсь вырваться за дверь, но Джорджи настигает меня одним прыжком.

– Эй, погоди! – кричит она.

Я разворачиваюсь.

Ее всегдашнюю несносную уверенность как ветром сдуло, и я впервые замечаю, насколько она, такая маленькая, похожа на ребенка. Видимо, ей неловко, что она меня так атаковала.

– Я просто… Ты ведь не помолвлена с ним на самом деле, да?

– Вообще-то нет. Может быть. Я пока пытаюсь выяснить. – Понимаю, звучит глупо, но что еще я могу сказать?

Несколько других матчмейкеров выходят из комнаты и идут мимо нас, изо всех сил стараясь подслушать. Джорджи, благослови ее бог, ждет, пока они отойдут достаточно далеко, чтобы снова заговорить.

– Я понимаю, это не мое дело, но тебе нельзя за него замуж, Саша.

– Ты права, это совершенно не твое дело, – отрезаю я, скрещивая руки на груди.

Ладно, когда Кэролайн судит о моей возможной помолвке, но Джорджи – единственная в мире девушка, кроме Крисси Тайген, которая на самом деле может носить такую прическу, – не знает о моей жизни самого главного.