— Что… что случилось?

Ламех ответил мертвым голосом:

— Проклятие. Отложенное проклятие Всевышнего на Каинавсе-таки настигло… В седьмом поколении, как Он и сказал… Вон в том направлении,там должны быть кусты, лежит наш великий прародитель Каин. Он убит моейстрелой. А Тувалкаин… мой бедный мальчик…

— И что? — вскрикнула Ада в ужасе. — Прошлосемь поколений?

— Посчитай сама, — сказал он мрачно.

Они принялись считать, сбивались, поправляли одна другую,даже ссорились, наконец Цилла подтвердила убито:

— Да, Тувалкаин… как раз из седьмого колена. Что намделать?

Он ответил тяжелым голосом:

— Жить.

— Жить? — вскрикнула жена. — Вот так простожить дальше?

— Да. Наказание неотвратимо. Но жить нужно дальше.

Женщины зарыдали, наконец Ада выкрикнула сквозь слезы:

— Но я не буду рожать детей на смерть!.. Отныне не смейвходить ко мне. Я буду спать отдельно.

— И ко мне, — закричала Цилла, — я не хочу,чтобы мои дети рождались для исполнения какого-то древнего наказания! Этонесправедливо!

Ламех сказал печально:

— Да, мир несправедлив. Но это мы его делаем таким.

— Нет, — выкрикнула Цилла со слезами. — Нет!Больше не приходи на мое ложе. Я не стану рожать детей, зная, что их ждетсмерть.

Ламех заговорил просительно:

— Успокойтесь… Нет, я понимаю, успокоиться трудно, даженельзя, но… Творец на семь поколений отложил наказание нашему роду заумышленное убийство Авеля. Я же убил неумышленно! Так что наверняка Всевышнийотложит наказание моему роду на еще более длительный срок… Хотя я знаю, чтоесли за убийство Авеля роду Каина воздалось всемеро, то за убийство моих детейвоздастся всемидесятеро!

Ада завопила, а Цилла разорвала на себе одежды в знаквеликой скорби и прокричала в слезах:

— И что? Тебя не волнует, что погибнут твои потомки?

Ламех вздохнул.

— Меня волнует, — признался он, — но ястараюсь посмотреть глазами Всевышнего, для которого тысяча наших лет —что один день. Через тысячу лет мои потомки будут населять полмира, и потерянескольких человек… или даже десятков человек моей крови, не будет большимущербом для рода… Примерно так может видеть это Всевышний. С другой стороны,все мы будем помнить, что за преступления надо отвечать, и потому должны бытьосторожными в словах и поступках. Впрочем, я не берусь угадывать Его мысли идеяния, неисповедимы Его замыслы.

Ада сказала резко:

— Нет!

— Да, — возразил Ламех, — ты не права.

— Права!

— Нет, так нельзя, — сказал он твердо. — Такнеправильно.

— Неправильно, — возразила она с той же решимостьюв голосе и непривычным для нее, всегда такой мягкой и уступчивой,упрямством, — рожать детей на гибель. Если мы с Циллой не можем тебяубедить, пойдем к тому, кто нас может рассудить! И кому поверим оба.

— К кому? — удивился Ламех. — Нет такогочеловека, который знает, как надо жить и как вести себя в этом мире!

— Есть, — ответила Ада.

Подумав, он произнес с недоверием:

— Я знаю только одного, которому я доверил бы решать моидела…

— Мы тоже, — отрезала Ада и посмотрела на вторуюжену Ламеха. — Так ведь, Цилла?

— Да, — ответила она, — ему я доверю.

Ламех сказал нерешительно:

— Если ты говоришь о самом Адаме, нашем прародителе…

— Да, — ответила Ада. — Кто еще можетответить на такое?

— А ему ты поверишь? — спросил Ламех грустно, онхорошо знал характер жены.

— Да, конечно, — ответила Ада уверенно. — Онскажет то же самое, что говорю тебе я!

Ламех спросил удивленно:

— Почему ты так решила?

— Потому что, — ответила Ада еще увереннее, —что он сам вот уже больше ста лет спит с Евой раздельно!

— Это далекий путь, — сказал Ламех, все еще вглубоком раздумье. — Мы даже не знаем, где он живет…

— Знаем направление, — ответила Ада. — Адальше подскажут.

Впервые Ламех понял, насколько же за такой короткий срокизменилась земля. Они шли две недели, ночуя когда в поле, когда в домахселений, и на всем пути встречали распаханные или засеянные поля, стада скотана лугах и склонах зеленых холмов, множество домашней птицы во дворах, а такжев прудах, озерах и на реках.

Наконец им сказали, что в долине за этими зелеными холмамиони и найдут Адама. Ламех заторопился, и, когда дорога вывела их на вершинухолма, все трое вздохнули с восторгом.

Огромная зеленая долина до самых дальних гор пестритаккуратными домиками, вокруг каждого огороды, загоны для скота, а дальше поля сзолотой пшеницей. Много плодовых деревьев, а пока спускались с холма, мимо всечаще проносились тяжело груженные пчелы, таская сладкий нектар в расставленныевдоль дороги ульи.

Дом Адама ничем не отличался от остальных, но Ламех и егожены заметили, с каким почтением все отзываются о прародителе всех народов. Адаи Цилла начали поглядывать на Ламеха все победнее.

Их приняла Ева, все еще юная и подвижная, Адам вернетсятолько к вечеру, пропадает на охоте, приготовила обед, с жадным интересомрасспрашивала о жизни в далеких городах.

Адам вернулся не к вечеру, а утром, зато принес диковинногооленя с такими ветвистыми рогами, что все постоянно сбивались, пересчитываяотростки.

Ему рассказали о величественных городах, которые построилКаин и его дети, потом Ламех с грустью поведал о своем невольном убийствестаршего сына Адама, Каина. И сразу же, словно это могло утешить Адама,рассказал, как убил своего любимого сына Тувалкаина и что теперь должныпогибнуть еще его дети…

Жены едва дождались, когда Ламех закончит жаловаться,рассказали о своем великом споре. Адам внимательно выслушал всех троих, телосковало холодом. Сердце пронзила старая, уже, казалось бы, давно затихшая боль.Так вот когда аукнулось преступление его первенца Каина. И вот когда егостаршего сына настигла расплата. Убит, как дикий зверь, убит потому, что одичалнастолько, что сам стал похож на хищного зверя…

Адам проглотил ком в горле и заговорил:

— Ада и Цилла… Я понимаю вас и скорблю вместе с вами. Увас погиб сын, но и у меня погиб сын, мой первенец, на которого я возлагалстолько надежд!

Ада вскрикнула:

— Я знала, что ты нас поймешь!

— И встанешь на нашу сторону, — добавила Цилла.