Когда она выходила из квартиры в общий коридор, под ноги ей упал свернутый листок бумаги. Амалия наклонилась и подняла его. Развернула. Это был длинный чек из какого-то магазина. На нем рукой Артура было написано: «У тебя постоянно выключен мобильный. Я волнуюсь».

«Он волнуется?!» — прострелила ее мысль.

Амалия повертела в руках бумажную ленту, присмотрелась и увидела, что это был чек из магазина детских товаров. Длинный список вещей, необходимых для младенца, с ценами и солидным итогом. Сердце ее сжалось и словно застопорило дыхание. Она на мгновение закрыла глаза, представляя, как ее Артур со счастливым лицом торжественно выносит из больницы белый пакет с собственным ребенком.

Глотнула слюну, будто протолкнув сердце на место. Вдохнула полную грудь воздуха и медленно выпустила его через рот. Дрожащим пальцем нажала кнопку вызова лифта. Надо куда-то идти. Что-то делать. Чтобы не думать…

По дороге в кафе Амалия замедлила шаг у той галереи, где не так давно рассматривала летние пейзажи, а после решила лететь в Грецию. Через широкие окна увидела, что внутри что-то происходит. Застыла и присмотрелась.

На полу был расстелен огромный лист бумаги, а вокруг него на корточках расселись светловолосая женщина в рабочем комбинезоне и человек пять-шесть детей. Женщина присела возле узкого края полотна и рисовала на нем женское лицо. Дети тоже что-то рисовали немного ниже, но не кисточками, а руками — пальцами или даже ладонями. Они не сидели на месте, а уходили, касались краски, налитой в большие тарелки, и возвращались снова оставлять отпечатки своих рук на бумаге.

Амалия замерла и наблюдала за действом. Дети казались ей какими-то странными, но она не осознавала почему. Когда трое детей одновременно отошли за краской, наблюдательнице открылась почти вся картина и крайне удивила ее. То, что она увидела, художники называют «ню». Совместными усилиями этой удивительной группы авторов на большом полотне вырисовывался силуэт обнаженной женщины с длинными распущенными желто-золотыми волосами.

Нет, Амалия не была ханжой и широко воспринимала различные проявления искусства, но столь непосредственное участие детей в создании эротического полотна показалось ей неуместным. Женщина пожала плечами и двинулась в направлении кафе. Течение ее мыслей изменило направление, вспомнился Виктор, и она не знала, как поведет себя, вдруг встретит его там, скорее хотела бы с ним сегодня разминуться, чем увидеться.

Господь, видимо, подслушал ее желание, и девушки-официантки, не успев поздороваться, сообщили, что Виктор ушел минут пять назад.

Амалия безразлично доедала жульен и салат из свежих овощей, запивала их томатным соком и по привычке украдкой поглядывала вокруг, прислушиваясь к обрывкам чужих фраз. Ей вспомнился неожиданный разговор с француженкой Кристин о ее бабушке, который стал первой «прочитанной» здесь историей. Потом был тот странный романтик Юрий с мистической гувернанткой — его рассказ она слушала вместе с Виктором. Потом женщина с раздвоением личности царапнула по ее свежим ранам, та, которая приревновала чужого мужа к себе-прежней… Чего только не бывает в жизни! Жаль, что она писательница только на словах, и даже стыдно перед людьми, а особенно почему-то перед Кристин, ведь она, видимо, надеется, что память о ее бабушке увековечится хоть на нескольких страницах книги, пусть и изданной на чужом языке в чужой далекой стране…

Она пыталась вспомнить, что еще из этой «библиотеки» ей пришлось прочитать, но перед глазами больше не возникало ни одного лица, хотя она даже зажмуривала глаза и старательно сосредоточивалась.

— Простите! — вдруг услышала она совсем близко и вздрогнула.

Перед нею стоял Виктор с небольшой коробочкой в руке, а за его спиной — книжница Оксана. Амалия застыла и ничего не ответила.

— Добрый вечер! Вы можете не верить, но я получил посылку, — сказал он, и Амалии снова захотелось увидеть его глаза.

— Да! — закивала, подтверждая его слова, девушка. — Через несколько минут после вашего прихода появился тот самый посыльный, мы думали вам сообщить, но оказалось, что на этот раз адресатом были не вы, а Виктор! Поэтому мы его быстренько и вернули звонком на мобильный, пока не уехал далеко.

— Интересно. Но при чем здесь я, извините? — напряглась Амалия.

— Да вот девушки говорят, что без вас никак, — развел руками Виктор.

— То есть?

— Когда Виктор вернулся, то доверил нам открыть пакет и прочитать письмо, которое было внутри, — пояснила Оксана.

— То есть письмо инструктировало, что делать с очередной бутылкой вина от вашей поклонницы, — улыбнулся Виктор и присел за ее столик.

— И? — Женщина настороженно посмотрела на официантку.

— Здесь написано, что господину Виктору желательно продегустировать вино вместе с вами после того, как вы прочитаете ему очередной рассказ, — объяснила улыбающаяся Оксана. — Так что? Нести бокалы?

— Вариантов у нас нет. — Виктор положил обе ладони на стол перед собой и замер.

— Ну… несите, если без меня никак, — кивнула Амалия, и мужчина заметил, что она сегодня совсем не в настроении.

Пока девушка вернулась, они перекинулись несколькими фразами, в которых не упоминалось ни о несостоявшейся экскурсии, ни о пропущенных звонках, ни вообще о чем-то, что указывало бы на наличие совместных планов. Виктор украдкой присматривался к Амалии и радовался, что они все же сегодня встретились, хотя он уже, было, потерял надежду и отправился домой. Видимо, какой-то дух витал над ними и куда-то направлял, пытался сплести их траектории, и это было явным не только для него. Хотя в духов Виктор не слишком верил, но такая романтично-мистическая версия ему нравилась больше, чем мысль о чьих-то шутках или интригах.

Амалия набирает воздуха, чтобы начать читать, но будто не решается, выдыхает и молча смотрит на два неполных бокала с рыжевато-коричневой жидкостью. Делает решительный глоток и замирает, приложив ладонь к шее, будто у нее заболело в горле.

Виктор видит это через темные стекла очков и едва не разоблачает себя вопросом о вкусе вина, но сдерживается.

«Рассеянная женщина, невнимательная! Точно, ведь она не была на войне!» — мелькнуло в голове ироническое воспоминание о том, как сегодня за обедом коренастый мужчина с добрыми глазами запросто разоблачил его, да еще и проверил свою догадку, уронив вилку.

Амалия снова вдыхает полной грудью и тихо начинает читать.

КАГОР ИЗ ШИПОВНИКА

С того куста говорил Господь Моисею. Поэтому он священный. Когда Он говорил, куст огнем горел, но не обуглился.

…Мой отчим где-то вычитал, что шиповник очень полезен для здоровья. Он решил собрать побольше шиповниковых ягод. Вместе с ним пошли я и наша соседка Катерина.

Кусты обильные, соблазнительно краснеют и гнутся к земле. А для моего отчима соблазнительна соседка. То моргнет ей, то рукой коснется. Вскрикнула Катерина — палец о шип колючий уколола, а отчим уже возле нее. Руку целует и говорит, подмигивая (думает, что я не вижу):