«Красный пентакль», раздел «Уголовная клубничка»: «Итак, любезные сограждане, устрашитесь! Снова в городе нарушен провинциальный пошлый покой! Новое убийство! Новый труп с разорванной глоткой[14]и вспоротым брюхом! Кто убийца? Говорят, это Чумовой Вервольф, так его прозвали в кругах наших гламурных читателей! Вервольф убивает! Он разгневан! Он жаждет крови! На сей раз жертвой безумной зверюги стала влюбленная парочка — драма Ромео и Джульетты повторяется вновь и вновь, но уже под стильным кровавым соусом. Представьте: полночь, парк, укрытый снегом, чистым, как сны девственницы. Двое юных и прекрасных влюбленных. К чему нам их имена? Просто: он и она. Они поглощены друг другом. Они дарят друг другу поцелуи и клятвы. Они обнимаются, сидя на скамейке, как нежные голубки… И тут! Черная туша зверя, рыча, набрасывается на них сзади! Мощный удар — и влюбленный падает с разбитым черепом на такой прекрасный снег. Яростный рев — и возлюбленная, даже не попытавшаяся удрать от неизбежной гибели, умирает, хрипя, в луже собственной крови. Начинается снегопад. Он, как венчальной фатой, укрывает тела несчастных влюбленных… Вы думаете, это наши фантазии? О нет! Эту страшную картину мы нарисовали со слов выжившего в схватке со зверем влюбленного, нашего местного Ромео. Как ему это удалось? Дело в том, что наш герой к моменту нападения Чумового Вервольфа уже был мертв в биологическом смысле. Но если ты умертвие, это не значит, что ты не имеешь права на любовь и ласку. Наш зомби с подругой вовсе не страшился нападения Чумового Вервольфа, поскольку считал, что умертвиям уже не страшны безумные звери, да и подругу свою он сумеет защитить. В эксклюзивном интервью нашей гламурной газете герой сказал: «Не понимаю, с какой стати на меня напал оборотень. Оборотни никогда не нападают на тех, кто уже мертв. Это глупо. Он и вправду чумовой. Жаль мою подружку, она была славная. Спрошу своего аниматора, может, он ее восстановит из мертвых». Так-то, господа! Интересно, какие ужасы нас ждут впереди и что предпримет город в ответ на бесчинства Чумового Вервольфа?»

Спецвыпуск газеты «Thewerewolf»[15], раздел «Официальные сообщения»: «Общая Стая г. Щедрого со всей ответственностью заявляет, что происходящие в городе убийства совершены не местными оборотнями. Эксперт Стаи высказал предположение, согласно которому убийства мог совершить и не оборотень, а одиночка или группа психопатически настроенных людей с маниакально-депрессивным психозом, чтобы отвести от себя подозрения и разжечь в сознании людей нетерпимость к законопослушным оборотням. Исполняющий обязанности Вожака Стаи Ю. И. Волков также заявляет, что специальное подразделение по борьбе с агрессивным оборотничеством проведет свое независимое расследование и приложит все усилия к поимке преступника (или преступников)».

Но что газеты… Скоро сообщения о новых убийствах замелькали в них с ужасающей регулярностью. Чумовой Вервольф нападал нагло, жестоко и, увы, не оставлял за собой следов (кроме тех, что на теле жертвы, но по этим следам можно было только судить о характере раны, а не о характере зверя). Город затрясся в пароксизме ужаса. На улицах чуть ли не круглые сутки дежурили милицейские патрули. Община ведьм заговорила от нападения оборотней три микрорайона, но, к сожалению, заговоры не подействовали. Чумовой Вервольф «отметился» во всех трех. Атеисты и агностики прикупили на всякий случай серебряных крестов. Было убито восемнадцать бродячих кошек— по подозрению в том, что все они и есть тот самый таинственный убийца… Все чаще и чаще раздавались голоса, призывающие раз и навсегда очистить город Щедрый от скверны оборотней. Нескольким ликантропам пришлось уволиться с работы — коллеги их буквально затравили. Прохожие на улицах подозрительно вглядывались в лица друг друга, ища пресловутый вертикальный зрачок или желтый цвет глаз, потому что ходил упорный слух: Чумовой Вервольф-убийца имеет желтые глаза и вертикальный зрачок…

Словом, стало страшно. И хотя в магазинах прилавки просто ломились от огромного количества новогодних игрушек, сувениров, карнавальных костюмов и елочных гирлянд, никому не было до этого дела. До праздников ли… Праздники, они когда еще будут, а вот убийца — он, может, уже рядом. Дышит в плечо, щурит желтый яростный глаз…

Ольга Горюшкина все эти страшные дни не находила себе места. При каждом новом сообщении об убийстве она бледнела и тихо плакала. И страшно переживала из-за того, что Зоя Волкова так и не появлялась.

— Неужели ты думаешь, что эти смертоубийства Зоя творит в отместку за ту историю в храме? — как-то спросил жену дьякон Арсений.

Ольга сказала твердо:

— Ни единой минуты не думала я, что это совершила Зоя. Она не может.. Поверь, Сеня. Не может, и все!

— Тогда где она? Почему пропала?

— Это мне и страшно, Сенечка. Зоя впала в отчаяние и осталась без защиты. И притом убийца бродит на свободе.

А более всего дьяконице было обидно да самой жестокой досады, что красавчик Федор Снытников отнесся к ее пылкому рассказу о несчастной судьбе Зои с превеликим равнодушием. Лишь в тот момент, когда Ольга сказала Федору, что Зоя — оборотень, в его глазах промелькнуло нечто молниевидное. В остальном же Федор был, по выражению дьяконицы, абсолютным бесчувственным болваном.

— Послушайте, Федор, — взывала к нему Ольга. — Неужели вам безразлично то, что девушка, на которой вы собирались жениться, исчезла?

— Значит, так судил Бог, — спокойно отвечал Федор. — «Умею жить и в скудости, умею жить и в изобилии; научился всему и во всем, насыщаться и терпеть голод, быть в обилии и в недостатке».

Пробубнит этак вот цитатку из Священного Писания, прикроется этой цитаткой как щитом, и ничего больше от него не добьешься, хоть тресни! Отец Арсений, бывший раз свидетелем такого разговора, даже вспылил и рявкнул на Федора своим знаменитым басищем:

— Ты святыми словами щели в своей душонке не конопать! Это тебе не замазка!

А Федор только хмыкнул. Вовсе не было в нем никакого почтения к особе священного сана. И в церкви, кстати, Федор никогда не появлялся. Но Ольге некогда было размышлять над причинами этого явления. Ее мучили угрызения совести — дьяконице казалось, что именно она, и никто другой, повинна в том, что наглые старухи изгнали Зою Волкову из храма. Ольга жила как во сне: первую половину дня, как обычно, возилась по хозяйству или готовилась к занятиям в воскресной школе, а едва за окнами начинали синеть сумерки, дьяконица одевалась потеплее и уходила бродить по городу. Заглядывала во дворы и скверики, долго мерила шагами аллеи в парке, заглядывала в лица прохожих. Ей казалось, что так она сможет найти подругу.

Отец Арсений возмущался: