Грин внимательно слушал, начиная окончательно понимать её.

— Потом ты пришёл в стаб, и даже там продолжил нянчиться с ней, как с инвалидом или ребёнком. — продолжила она. — Покупал вещи, приглядывал, делал всё, чтобы её просто не пустили в расход. Вокруг тебя было столько баб, а ты со своим упрямством продолжил возиться с этим существом. И тогда я поняла — ты не псих и не блажной, ты просто сволочь. Столько заботы, столько целеустремленности, и ради кого? Мне даже не приходилось играть ненависть, она была настоящей. А потом упёрли рыжую, и ты снова поступил очень и очень глупо — не умея держать автомат, не будучи военным прорвался через все кордоны и ринулся следом. Верх тупости, но тогда я поняла, что ненавижу тебя так, что хочу убить, и нашла своего брата, чтобы он помог мне.

Рита ненадолго замолчала.

— У рыжей было всё — она нравилась абсолютно всем, была богата, у неё было место в совете, у неё был авторитетный мужик, который сделал бы для неё все… И даже ты, хотя не был ней знаком, не знал её, вы даже друзьями не были ринулся спасать её! — последние слова она почти выкрикнула.

Грин промолчал.

— И знаешь Грин… — успокоившись продолжила Рита. — Тогда я окончательно поняла, что хочу сдать тебя брату, чтобы он замучил тебя. Не важно насколько ты ценен для стаба. Не важно, сколько знаешь. Не важно, сможешь ли восстановить память. Не важно, можешь ли даже разрушить этот чёртов Улей. Просто хочу чтобы ты умер.

Она поднялась и пошла прочь к двери, и уже у самой двери обернулась:

— И да, Грин. Твою ручную зомбачку я убила, когда ты сбежал — просто достала шокер и выдавала разряд её в затылок, прямо в споровый мешок, пока она не затихла. Она мертва.

Дверь хлопнула и Грин окончательно понял, за что она его ненавидела.

Грин остался в одиночестве с прикованный наручниками, без оружия и неизвестно где. Разум метался, он был в шоке. За один день пережить смерть друга, предательство человека, которому доверял, и в довершение всего узнать, что ты моральный урод разделывавший в прошлом людей было слишком сильным ударом. Давление металось как бешенное, сердцебиение участилось в несколько раз, глаза словно выдавливало изнутри, в голове был туман и мысли смешивались в кашу, а на душе было тоскливо и мерзко. Это был тот случай, когда он знал — Мосфет не солгал. Проклятый спек разрывал его мозг обостряя чувства и усиливая контраст от ощущений не давал заснуть.

Грин поднял одну ладонь и посмотрел на неё. Именно этими руками он разделывал людей. Вскрывал живот, ставил расширитель и раздвигая рану просовывал руки в рану ещё больше раздвигая края и вырывал орган, или смещал и аккуратно вырезал? Значения это уже не имеет. Или глазное яблоко. Для начала, чтобы извлечь его нужно разрезать мышцы лица, это очень кропотливая и аккуратная работа, иначе оно может растечься жидкостью… Его замутило. Против воли желудок содрогнулся от спазма, и выблевал зачатки пищи. Голова зашумела ещё сильнее. Нет, он Грин, он Виктор Иванов, бывший ассистент профессора Медянского, дезертир и палач, разделавший сотни людей. Внезапно стало ещё темнее, Виктор вгляделся в остатки блевотины и с удивлением заметил, что они потемнели. На полу была тёмная багровая лужа. Виктор с тупым безразличием разглядывал пару секунд, пока не понял, что она масляно поблескивает.

Ошеломлённо он коснулся её пальцами. Жидкость осталась кончике пальца. Виктор поднёс палец к лицу. Что это? На его пальце была кровь. Желудок стало рвать кровью? Он опёрся второй ладонью о пол и снова попал в что-то липкое. Виктор поднял обе ладони. Ладони были в тёмной венозной крови и она медленно стекала по ним. Машинально он отёр обе руки об одежду, а затем почувствовал холодный пот текущий по рукам. Виктор закатал рукав. Это был не пот. Это была кровь. Крови было столько, что она пропитала оба рукава. В шоке он ошеломлённо смотрел на это подняв ладони и разглядывая руки. Сбоку раздался кашель, тот самый, которым хотят привлечь внимание. Крепкая ладонь легла Виктору на плечо. Виктор повернул голову. Прямо на него смотрел профессор Медянский. Профессор смотрел на него через свои аккуратные поблескивающие очки, сейчас Виктор отметил, что и в усах того и в коротких волосах проступала седина.

Виктор ошеломлённо смотрел на профессора.

— С вами всё хорошо? — спросил профессор участливо глядя в глаза.

— Нет. — тупо ответил Виктор.

— Ну что же вы так. — покачал головой Медянский. — Вы должны оставаться спокойным на работе, переживания оставляйте дома.

Виктор продолжал тупо смотреть на него.

— И знаете. — Медянский похлопал его по плечу. — Не берите всё слишком близко к сердцу. Это всего лишь мясо. Подымайтесь.

«Всего лишь мясо». — эхом отдалось в голове.

Профессор отвернулся и зашагал прочь.

— Да. — он снова обернулся, и показал ещё влажную печень, которую держал во второй руке. — Отличный образец.

Виктор руками опёрся о пол, затем встал. И пошатываясь двинулся за своим начальником, хотел побежать, но тело не слушалось и шаталось как пьяное. Перед глазами всё плыло. Сделав пару шагов он врезался в стену, упал, снова поднялся и побежал. Ударился в другую, упал, снова поднялся и побежал дальше. Дверь стала двоиться в глазах.

«Живец. Нужно глотнуть живца». — мелькнула мысль.

Фляги на боку не было. Виктор открыл дверь и вышел. Перед глазами всё продолжало плыть. Рядом с дверью стоял человек.

— Живец… Дай живца… — прохрипел Виктор.

— Сначала деньги покажи. — брезгливо скривил лицо дядя Коля.

Виктор зашарил в карманах наскрёб горсть споранов, достал, рука дрогнула, и часть просыпалась на землю.

— Этого хватит? — кто-то с размаху грубо толкнул Виктора плечом.

Все остальные спораны свалились в грязь. Виктор повернулся. На него поблёскивая улыбкой сквозь бороду смотрел Мосфет.

— Ты?! — взревел Виктор.

— Так легко… — разочарованно сказал Мосфет. — Кого-то пришлось бы резать пару месяцев.

Он развернулся и зашагал прочь.

— Стой! — взревел Виктор и заковылял следом.

— А? — Мосфет повернул голову.

— Я тебя убью… — прошипел Виктор.

Мосфет развернулся глядя на него с интересом. Виктор доковылял и замахнулся, но тот легко толкнул его и тот повалился лицом на землю.

— Ползи обратно. — сплюнул Мосфет. — Тебе со мной не тягаться. Сначала научись как следует наслаждаться своей работой.

Виктор поднял голову. Мосфет уходил непринуждённо насвистывая, а напротив Виктора, чуть справа стоял какой-то мужчина во французском камзоле в парике с буклями.

— Приветствую Виктор! — сказал он. — Нас ждёт пьянство, секс с кучей женщин, содомия, и даже мужчины, если вы предпочитаете их. И конечно же чужие мучения. Помните, ваша свобода не должна ограничиваться ни нравственностью, ни религией, ни законом. Хотите мучить человека — пожалуйста. Наслаждаетесь этим? Не сомневайтесь — так и нужно жить!