После таких снов, я ещё долго не мог уснуть. Чтобы не ворочаться без толку, изводя себя тяжелыми мыслями, и не мешать спать соседу, я частенько отправлялся бродить по ночному замку. Уже довольно скоро, я научился легко избегать стальных големов, этих бесстрастных немых стражей Академии. Я издалека слышал скрип и лязг их металлических суставов, и приноровился быстро находить разные ниши, проходы и даже шкафы, в которых можно было пересидеть, пока голем не скроется за углом, и гулкое эхо его лязгающих шагов не станет снова еле слышимым.

В такие вот ночи своего бодрствования, я, словно призрак старинного замка, слонялся по коридорам, пытаясь убежать от своих кошмаров и от своего одиночества. Многие мои друзья отстранились от меня, и даже вечно улыбчивый Ловкач, стал относиться ко мне немного прохладней, хоть и пытался не подавать виду. Только общение с Бестией оставалось по — прежнему тёплым и дружеским, вот только её уже больше месяца не было в замке. Колдунью отправили на какую‑то долгосрочную миссию, и меня снова окружила непробиваемая стена одиночества.

Я бродил по замку, то ли в поисках себя, то ли от себя убегая, мягкими кошачьими шагами крадучись по огромным коридорам. Замок не спал, он жил своей жизнью, и я вскоре понял, что я не единственный призрак этого старинного магического строения. Иногда, во время моих ночных прогулок, до меня доносился еле слышимый детский плачь или смех из комнат, в которых никого не было. Порой, от горящего факела по стенам пробегали тени людей, или правильнее магов, что так же как и я когда‑то очень давно ступали по этим коридорам. Однажды я услышал весёлый смех и нежный шепот из одной комнаты. Подойдя ближе, проскользнув под низкими сводами и рискнув приоткрыть дверь, я увидел молодую парочку. Парень и девушка нежно шептались, обнимая друг друга. Я подумал, что это влюбленные ученики Академии, и уже хотел извиниться за беспокойство, но заметив средневековую одежду, заподозрил что‑то неладное. Я обратился к ним, но мне никто не ответил. Два бледных тела, от которых веяло холодом, продолжали обнимать друг друга и нежно шептать слова любви. Я закрыл дверь, и больше не мешал влюбленным, что наверняка сидят там уже не одну тысячу ночей, и видимо, просидят так до конца времён. Что ж, они хотя бы не одиноки. У них впереди вечность, что бы шептать друг другу нежные признания. Да это не рай, но и не ад тоже.

В прочем, я был не самым одиноким призраком замка. Наверное, еще более одинокой была "плачущая вдова". "Плачущая вдова" — это картина, занятнейшее полотно, которое я обнаружил в каком‑то захламленном холе в одну из своих ночных прогулок. Я так долго любовался картиной, таким выразительным набором красок, стройной фигурой молодой дамы, стоящей на берегу и всматривающейся в бушующее штормовое море, что совершенно случайно очутился внутри полотна. С нами, магами, такое иногда случается. И вот, я и опомниться не успел, как уже стоял на берегу бушующего моря. Сильный запах йода ударил мне в ноздри, холодная соленая волна обдала меня с ног до головы, и дама уже всхлипывала у меня на плече. Все произошло так быстро, что мои руки инстинктивно обняли её, и я начал успокаивающе гладить её по спине. "Поцелуй меня" — прошептала женщина и лишь тогда я взглянул на её лицо, точнее туда, где оно должно было бы быть, если бы его нарисовал неизвестный художник. Я попытался вырваться, но её руки лишь крепче цеплялись за меня. "Тебе ведь тоже одиноко, будь со мной" — шептали несуществующие губы этой девушки без лица. Я лишь с силой оттолкнул от себя это жуткое создание, и уже через миг, промокший до нитки, сидел на полу Академии в луже морской воды. Но безликая дама и не думала оставаться внутри полотна, её пальцы вцепились в рамку картины изнутри, и она явно собиралась выбраться в мой мир. В тот момент, не помня себя от страха, я сорвал со стены зажженный факел и не придумал ничего лучше, как поджечь картину. Не то что бы я был вандалом, любящим уничтожать культурные достояния и предметы искусства. Но тот случай, был вопросом жизни и смерти. Жаль, что все так обернулось, но это стало для меня хорошим уроком. Не стоит, гуляя ночью по старому колдовскому замку, слишком долго всматриваться в старинные картины, иначе они могут посмотреть на вас, и кто знает, чем это все закончиться. Кстати, уже на следующую ночь, сожженная мною картина, невредимая снова висела на том же месте, как ни в чем не бывало.

И все же, не смотря ни на что, я безумно любил эти свои ночные прогулки. Мне нравилось, что ночью Академия жила своей жизнью, совершенно не похожей на дневную. В это время суток, все предметы словно обретали другую суть, сумрачную. Они больше не прятали свои секреты, не играли роли, не носили масок. Они были самими собой. Да — да, они все, и вещи и существа, они все были собой. Темнота, как бы это сказать, сглаживала остроты и отшлифовывала неровности, делала все более простым и понятным, во всяком случае, для меня. Я любил растворяться в темноте, чувствовать как она, свежая густая и насыщенная, проникает в каждую клеточку моего тела, наполняя меня своей такой лёгкой и волнующей свободой. В эти моменты я жил. Нет! ЖИЛ! Так правильнее. И только ночью я был по — настоящему собой. Почему так? Почему я такой? А почему у зебры есть полоски, а у льва грива? Может меня тоже таким создала природа или неведомое провидение.

Так же по ночам я любил тренироваться в использовании боевых заклятий. Обычно я это делал в большом зале, где не было ничего, кроме десятков доспехов. Именно на этих несчастных "скорлупах мертвых воинов", я и оттачивал свои боевые навыки. Я помню с каким ужасным лязгом они разлетались по комнате после моего очередного меткого удара. Хорошо, что я научился ставить специальный звукоизоляционный барьер, и ни големы, ни стражи не слышали шума.

В одну из таких моих ночных прогулок я и встретил Анель. Я собирался потренироваться в использовании боевого заклятия "кулак бури". Не самое простое плетение, которым я овладел лишь за день до этого. Я еле запомнил энергетическую формулу и не был уверен, что у меня получится её использовать. Мне хотелось испытать заклинание в своем любимом зале с рыцарскими доспехами. Я шел туда, аккуратно избегая големов, шел и не подозревал, насколько необычной будет эта ночь.

Как обычно крадучись на цыпочках мимо одного из опасных коридоров, где любили шастать големы, я нырнул в узкий проход в стене, пробежал несколько десятков шагов и открыл первую с лева дверь. Оставалось пройти по еще одному небольшому коридору — и я попаду в широкую галерею, которая и выведет меня к комнате с доспехами.

Я уже нырнул в эту дверь, и собирался быстро преодолеть оставшееся расстояние, как до моих ушей донеслась тихая музыка. Сначала я подумал, что мне послышалось, но, остановившись и прислушавшись, я понял, что где‑то рядом действительно звучал приятный спокойный мотив. Любопытство как всегда пересилило во мне осторожность, и я отправился на звук, прямо в темную часть галереи, куда не попадал даже лунный свет. Я старался ступать аккуратно, чтобы не шуметь, да и попросту не споткнуться. Ведь темно было — хоть глаз выколи. Наконец‑то я дошёл до стены, по крайней мере, нащупал твердую преграду на своем пути. Опираясь о стену, я двинулся влево, на звук музыки, уже скоро подошёл к повороту, свернув на котором, увидел тусклый слабый свет. Я направился туда, и через миг стоял перед открытой дверьмю какой‑то комнаты. Звук и свет исходили отсюда, по этому, я, не задумываясь, вошел.