на меня всей своей неизбежностью. Рядом спокойно спит мой Грех, мое проклятие. Обнаженный и роскошный – глаз не оторвать. Я могла бы наблюдать за ним вечность.

Он дал мне поспать всего несколько часов. Так много ласк, страсти. Словно истосковался по мне, так же, как и я. Или просто взял то, что само приплыло в руки?

Он сказал, что мы поговорим. Но разговорам места не нашлось. Обрывочные фразы не в счет. Справедливости ради – страсть захватила обоих. Я виновата ничуть не меньше. На тот момент не нужны были разговоры.

Хочется снова закрыть глаза, прижаться к горячему телу, уснуть. И будь что будет. Но чувство вины перед Игорем, как и собственная гордость, не дают упасть так низко. Меня начинает сжирать совесть. Я должна уйти, побыть одна, прийти в себя. Может после нам действительно удастся поговорить. Что подумает Демид о моем побеге, мне в голову не приходит. На этот момент мне все равно.

Осторожно соскальзываю с постели. Собираю свои вещи. Платье порвано, про белье и говорить нечего. Непригодно к дальнейшему использованию. Как появиться в таком виде перед соседкой? Надеюсь, она крепко спит и не заметит меня.

Надеваю платье, оно едва держится на фигуре. Хорошо, что есть плащ. Кутаюсь в него. Свои порванные вещи тоже забираю. Не хочу ничего оставлять на память.

Снова гложущее чувство стыда и беспомощности. Я больше не вернусь на работу – возникает твердое решение. Просто не смогу.

По дороге, в такси, включаю мобильный, который вчера выключила еще на вечеринке, и заказываю билет на самолет.

Но в гостинице меня ждет неожиданность. Моей соседки нет в номере. Вместо нее, в кресле возле окна, сидит Игорь.

– Привет… что ты…

Не успеваю договорить.

– Где ты была? – перебивает меня. Я в ужасе от того что он видит меня такой. Измученной. После безумной ночи с другим мужчиной.

У меня нет для него ответа.

– Твоя соседка решила ночевать у знакомого. Но великодушно разрешила подождать тебя. Была уверена, что появишься с минуты на минуту. Вместо этого я прождал всю ночь. Звонил тебе миллион раз. Что все это значит, Яна? Ты что, вместо работы сюда ебаться приехала? С кем ты была? – видно, что Игорь дико зол. И с каждой секундой его ярость только усиливается. Наверное, у него есть повод злиться, вести себя вот так грубо. Все чего хочу – чтобы он ушел. Оставил меня. Наверное, я обязана дать ему объяснения.

– Мне очень жаль…

Неожиданно он вскакивает на ноги, оказывается рядом, хватает меня за волосы. Другой рукой больно сжимает мое лицо.

– Сука, ты меня на полгода евнухом сделала. Не давала б**дь, всю из себя скромницу строила. И что теперь? С кем ты была? Какого вообще хера? Или я неудачник для тебя теперь?

– Нет! Это не имеет отношения…

Толкает сильно, я отлетаю и больно ударяюсь плечом о шкаф. Меня трясет. Теперь по-настоящему страшно, мелькает мысль, что он способен на все. Искалечит, убьет. Я не считаю, что заслуживаю такого. Что имеет на это право. Как справиться с ним? Как убежать? Мысли мечутся в панике.

Сама не понимаю, как у меня получается вырваться. Бегу по гостиничному коридору, не разбирая дороги. Едва не врезаюсь в сонного портье. Молодой человек ловит меня, не дает упасть.

– Все нормально? Я слышал крики. Это из вашего номера? Что происходит?

– Помогите мне, пожалуйста, – всхлипываю жалобно.

– Что произошло? Семейная ссора? Мне вызвать полицию?

– Не нужно… наверное. Я уеду, и он успокоится.

Боже, как стыдно! Жертва семейного скандала – вот в кого я превратилась. Язык не поворачивается назвать Игоря своим парнем. Нет сил объяснять доброму портье что произошло. Я так благодарна, что не стал вмешивать полицию! Только туда попасть не хватало… Игорю проблем не хочу, пусть и повел он себя как подонок.

Такое ощущение, что меня сбил поезд. Каждая косточка болит. Хотя он не бил меня, точнее всего раз… ужасные картины нашей ссоры мелькают перед глазами. Наверное, я все это заслужила. Изменила…

Портье заводит меня в подсобку. Дает стакан воды. Зубы стучат о край стакана. Немного воды попадает на плащ.

– Вы можете вызвать мне такси? Кажется, я потеряла телефон…

Выпал, когда Игорь толкнул меня. Естественно, я за ним ни за что не вернусь!

Самолет только вечером, так что уехав от гостиницы, бесцельно брожу по городу. Хотя сил нет, все тело как один большой синяк. Перед тем как вызвать такси до аэропорта, захожу в небольшой торговый центр, чтобы посмотреть на себя в зеркало.

Выгляжу ужасно. Лицо опухшее. На скуле синяк. Косметика осталась в номере гостиницы, как и вещи. Но мне плевать на них. Ни за что туда не вернусь! Покупаю недорогие темные очки. В них чувствую себя гораздо комфортнее.

* * *

– Дочка, что случилось? Боже мой! – мама смотрит на меня с ужасом.

– Что ты здесь делаешь? – смотрю на нее непонимающе. – Как узнала, что я дома?

Я всего пару часов как в своей съемной квартире, думала как раз, как дать о себе знать. Мама начнет волноваться, если будет звонить, и я не возьму трубку. Но я решила, что у меня есть хотя-бы полдня. Дома валяется старый мобильный, собиралась восстановить сим-карту.

Анжела в рабочей командировке, в Твери, чему я только рада. Хотя, должна вернуться буквально на днях. Сейчас мне очень хочется побыть одной. Хотя-бы сутки дать себе прийти в норму. Не откладывая отправить по почте заявление об уходе.

Возможно, меня и так уже уволили. Я ведь самовольно сбежала, бросив все дела. Правда, из аэропорта письмо Волковой отправила, все документы нужные. Написала, что увольняюсь и передаю ей все дела. Она даже не ответила ничего. Надеюсь, прочла. Не хочу, чтобы меня разыскивали с милицией. Еще решат, что пропала без вести. Но, судя по визиту мамы, ей кто-то сообщил, что я вернулась.

– Мне Демид Александрович позвонил, – мама рассматривает меня пристально и выражение ее лица меняется. Она начинает злиться.

Чувствую, что густо краснею. Только этого не хватало! Зачем он позвонил?

– Что он хотел? – спрашиваю дрожащим голосом.

– Сказал, что ты вернулась раньше остальных. Попросил, чтобы я навестила тебя. Боже, дочка, он тебя ударил? Вот подонок! Ненавижу сволочь! По телефону так вежливо общался, я чуть опять не растаяла. Подумала, что снова у вас закрутилось… Обрадовалась, дура я старая! – мама даже по лбу себя хлопает, а мне становится очень неловко.

– Это не он, мам. Демид меня не трогал.

Вздрагиваю от