что я невольно сбилась с очередного вдоха. Только он умел смотреть так — так, что я ощущала себя самой невероятной богиней, способной зачаровывать одним взмахом волос, одним движением бёдер.

Он протянул руку ко мне и очертил контур нижней губы. Затем его палец проследовал вниз, по подбородку, шее, ключице, обвёл сперва один сосок, после — второй, спустился по рёбрам к животу и ниже, окунаясь в воды.

Мы смотрели друг другу в глаза. Я любила принимать ванну в полутьме, освещаемой лишь слабым ночником и светом нескольких декоративных свечей. В такой магической обстановке Градов становился похож на настоящего демона-искусителя, отбрасывающего высокую тень на стену. В его зрачках отражалось пламя свечей, и казалось, будто это не отражение, но сам огонь создан его глазами.

Я развела ноги чуть шире, позволяя сделать ласку более интимной. От первых прикосновений сердце пропустило удар и тут же бросилось вскачь. Я прикусила губу, не желая нарушать тишину своим всхлипом иль стоном.

Градов умело ласкал моё сосредоточение удовольствие, задавая ему одному известный ритм. Бросило в жар — вода стала казаться раскалённой лавой. Чуть склонил голову, не разрывая зрительный контакт, довольно усмехнулся, видя, что я едва сдерживаю себя, наклонился и вдруг — поцеловал. Жадно, смело, дерзко — вкупе с его пальцем, выводящим узоры на клиторе, мир дрогнул. Я потерялась в пространство и времени. Такое бывает, когда тебя резко затягивает воронка ощущений.

Он выучил меня наизусть, исследовал карту моего тела так подробно, что уже интуитивно знал, как доставить мне удовольствие. Ни одно его прикосновение не было пустым, лишним — каждое в цель. Что хотел он сейчас? Сорвать с губ стон? Ещё больше раскрыть мои бёдра? Заставить дрожать всем телом? Прошить электрическим зарядом? Возжелать его?

Поцелуй — как в последний раз. Укусил, заставив всхлипнуть, и тут же его палец скользнул внутрь меня. Всхлип сменился протяжным стоном в губы.

Чуть-чуть, ещё чуть-чуть… удовольствие стало тягучим, как патока, всеобъемлющим, всезахватывающим. Я даже перестала дышать, напрягшись, вся обратившись в ощущения, торопя приход взрыва внутри, нуждаясь в нём.

— Дыши, — прошептал. — Не так быстро.

И я, повинуясь ему, сделала вдох.

Вода, ванная, свет свечей, горящий взгляд, руки на мне, во мне… всё смешалось и запульсировало, забилось в сумасшедшей какофонии, обретя звук. Вспышка всё ближе… и…все мышцы напрягаются натянутыми струнами, и враз мякнут. Дыхание — рваное, щёки — горят, сердцебиение — где-то в горле.

— Умничка, — Градов улыбнулся, вытирая мокрые руки о полотенце. Я даже не заметила момент, когда лишилась его прикосновений.

— Мы разговаривали, — с трудом произнесла, пытаясь восстановить дыхание.

— Я подумал, что один маленький оргазм не помешает нашему разговору.

Чёртов искуситель. Прижал руки к лицу, чувствуя, как сильно оно горит.

— Так вот, — как ни в чём не бывало, продолжил, — сегодня завершили расследование. Оснований для удовлетворения жалобы не найдено. — Он доволен собой вдвойне, и это чувствуется по его голосу.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что он сказал. Он стоит — и я не могу отвести взгляд от его паха. Он до сих пор в брюках и мне кажется это ужасной несправедливостью. Ловлю себя на том, что меня начали возбуждать мужские ремни.

— Я очень рада, — говорю и с силой заставляю себя перевести взгляд выше, на лицо. — Присоединишься ко мне? — открываю слив ванны и медленно встаю на ноги. Душ, любимый возбуждённый мужчина рядом, успех в делах — всё это так заманчиво-притягательно.

— Хочешь ещё? — доволен моим предложением. Начинает расстёгивать рубашку, затем — ремень, невероятно красивый ремень из чёрной кожи с тёмно-стальной пряжкой, практически в цвет его глаз. Чернёное серебро — сравнение, столь любимое мной, всплывает сразу же.

Любуюсь им и послушно делаю шаг назад, освобождая место для него. Закрываю стеклянную штору, включаю душ — теперь ты от меня никуда не денешься, милый.

Глава 22

О том, что в «КарьерЭнерго», компании, принадлежащей Жегловым, с которыми вот-то породнится Шувалов, начались проблемы, я узнала совершенно случайно.

Задержавшись в офисе Градова, я стала свидетельницей весьма неоднозначного разговора. После того, как я серьёзно взялась за парочку дел, предложенных Евгением, он выделил мне один из кабинетов в коллегии, рядом со своим. Время — далеко за девять, и мы с ним договорились вместе возвращаться домой. Потому я и не ожидала, что на столь поздний час у Градова назначена встреча.

Секретарь и Никита уже давно ушли домой, а партнёр Градова — Реутов — не показывался в коллегии несколько недель. Я была совершенно одна, если не считать самого Градова, заканчивающего дела в кабинете. Зависнув на диванчике в холле, лениво листала ленту социальной сети, когда в здание вошли двое.

Они были ничем не примечательны — двое мужчин лет сорока, в костюмах и при дипломатах, обычные посетители, если бы не одна деталь. Градов вышел встречать их лично. К тому же, позднее время тоже навевали на мысль о непростой причине встречи. Они прошли мимо меня, словно ничего или никто, кроме Евгения, их не интересовало. Кажется, они даже не поздоровались.

Дверь за собой прикрыли неплотно, и даже если бы я не хотела подслушивать, не смогла бы не услышать. Разговор был коротким и даже скупым, без подробностей, как будто бы краткая выжимка фактов: инициировано внеплановая налоговая проверка, контракт с «ДорСтроем» на сто миллионов расторгнут, «Ант Индастриз» отказалось от поставки, «Жданьский карьер» выставило претензию об оплате штрафных санкций и неустоек на более чем десять миллионов… звучали названия крупных организаций, так или иначе связанных с карьерным бизнесом, и когда вскольз упоминули «КарьерЭнерго», я вдруг осознала, о чём шла речь.

Эти двое, державшие перед Градовым ответ, надолго не задержались. Исчезли так же спонтанно, как и заявились. В дела, меня не касающиеся, я старалась не лезть, но Градов сам втянул меня в историю с Шуваловым, и я должна, должна была, знать, что происходит.

— Что это значит? — встала в дверном проёме, скрестив руки на груди. Я понимала, что могу нарваться на резкую реакцию — но это меня не остановило.

Градов даже не взглянул на меня. Как собирал бумаги, так и продолжил складывать их в дипломат.

— Женя! — подняла голос. — Что ты устроил?

Он так резко вдруг обрёл ко мне интерес, что я вздрогнула от пронзившего меня взгляда.

— Ты слишком возбуждена, — сказал, прищурившись. — И меня настораживает твоя реакция.

— Реакция или то, что я подслушала разговор? — вскинулась.

Он усмехнулся так широко, что его мимика напомнила волчий оскал.

— Милая,