– …или, наоборот, ты сумеешь объединить их. Так, как никто другой не сумеет.

На мгновение Нари позволила себе помечтать об этом. Объявить миру о своей истинной сущности, помирить две общины, явившись живым доказательством тому, что шафит может стать кем угодно, даже целительницей Нахидой.

Фантазия закончилась. Подобный оптимизм из Нари давным-давно выбили.

– Иногда я тебе завидую, – тихо сказала она. – Жаль, что у меня нет твоей веры в доброту окружающих.

И прежде чем она успела увидеть в его взгляде жалость, которую наверняка бы возненавидела, Нари повернулась и пошла прочь.

Она вернулась только на закате, и после напряженной трапезы, состоявшей из черствого хлеба и фиников (к обоюдной жалости, они еще в самом начале путешествия выяснили, что оба рассчитывали на кулинарные навыки друг друга), они вернулись к лодке и продолжили путь, бросив якорь, только когда последние лучи солнца скрылись за горизонтом. Али заснул быстро: болезненный эффект от магии маридов к концу дня усиливался.

Нари старалась бодрствовать, хотя Али, как прирожденный солдат, предложил нести вахту по очереди. Но это был долгий день, теплый бархат темнеющего неба и мягкое покачивание лодки убаюкивали, и ее глаза начали непроизвольно слипаться.

В чувство ее привел звук далекого плача. Нари моргнула, не сразу вспомнив, где находится, но тут до нее донесся новый стон. Плакала женщина где-то выше по реке, а вода уносила прочь ее жалобные всхлипы.

Холодок прошел у Нари по спине, адреналин как рукой снял остатки сонливости. Должно быть, она проспала довольно долго, потому что вокруг сгустилась такая кромешная тьма, что Нари не видела ничего дальше собственного носа. Стояла абсолютная, противоестественная тишина: не жужжали привычно насекомые, не квакали лягушки.

Плач зазвучал снова. Нари резко села и тут же упала обратно, когда лодка вдруг накренилась и стала раскачиваться на воде, словно зацепившись за что-то парусом, хотя быть этого не могло, ведь парус был спущен, а лодка стояла на якоре.

Кажется, никогда я не видела ночи, подобной этой. Она поползла вперед. Тонкий серп луны рассеивал слабый свет по бегущей воде, а низкорослые деревья и камыши по оба берега казались невозможно черными – их чернота словно грозила проглотить тебя заживо.

Не видя, куда идет, она наткнулась прямо на спящее тело Али. Тот подорвался, как напружиненный, сверкнув ханджаром, который держал наготове. Нари открыла рот, чтобы все объяснить, но тут снова послышались стоны и жалобный плач, почти музыкальный.

– Кто-то поет? – спросил Али.

– Не знаю, – прошептала она в ответ. Женщина теперь, похоже, действительно пела, хотя и на каком-то совершенно незнакомом Нари языке. Ее голос пронизывал насквозь, проникал в самое сердце и разгонял мурашки по коже. – Похоже на похоронную песнь.

Блеск ханджара пропал, когда Али вложил кинжал в ножны.

– Может, ей нужна помощь.

– Жаль ее. – Только когда Али взглянул на нее с неодобрением в сверкающих глазах, Нари добавила, более твердо: – Я не знаю, какие сказки тебе рассказывали в детстве, но я не собираюсь посреди ночи отправляться на зов некого таинственного голоса.

Внезапно перед ними вспыхнул яркий свет, разгораясь с такой силой, что Нари прикрыла глаза рукой. Картина предстала перед ней в виде ослепляющих фрагментов: бледные бугры, усеявшие неспокойную реку, колючие кустарники, торчащие вдоль каменистого берега, как острые зубы.

Женщина, что стояла, покачиваясь, у берега, а из ее протянутых рук бил огонь.

Никто бы не принял пламенеющую перед ними певунью за простую заблудившуюся крестьянку. Бледная кожа, слишком бледная, почти цвета кости, черные непокрытые волосы, которые ниспадали блестящими волнами до щиколоток и собирались в мелководье у ее ног. Она была одета просто, даже скудно, в тонкую сорочку, мокро облегавшую тело, почти не скрывая его изгибов.

Не говоря уже о пламени. Нари машинально встала, сразу по-врачебному думая об ожогах и мазях… пока не сообразила, что женщина на самом деле не горит. Языки пламени ласкали ее запястья и плясали меж пальцев, но кожа не обугливалась, да и в воздухе не пахло паленой плотью.

А когда она встретилась взглядом с Нари, в ее глазах не было боли. В них было лишь… удовольствие. Удовольствие искреннего и радостного удивления.

– Вот уж кого не ожидала поймать в свои сети. – Женщина ухмыльнулась, и ее зубы сверкнули в отблесках пламени. – Какой приятный и неожиданный подарок.

Нари уставилась на нее, открыв рот. Было что-то знакомое в ее коварной улыбке и голосе, и она готова была поклясться, что…

Сердце ушло в пятки.

– Кандиша.

Ифритка рассмеялась.

– Умная девочка. – Она щелкнула пальцами, и огонь поспешил объять ее тело, пряча человеческий облик. – Прости за эту маскировку. Огненная кожа не годится для охоты.

При слове «охота» Али вышел вперед, закрывая собой Нари. Горящие оранжевые глаза ифритки впились в принца, и она изменилась в лице, растянув губы в оскале.

– Метка Сулеймана, – усмехнулась Кандиша. – Так это ты тот самый король джиннов? – Она смотрела на них с голодным, игривым любопытством, как кошка на букашку. – Ох, Аэшма… – Она усмехнулась. – Что же пошло не так с твоим грандиозным планом?

Али обнажил зульфикар.

– О каком плане речь?

– О таком, который должен был привести к смерти вас обоих. – Голос Кандиши звучал очень мягко. – С такого расстояния твой клинок бесполезен, маленький смертный. Почему бы тебе не подойти поближе? Я так скучала здесь в одиночестве.

Нари отступила назад, животный страх сковал ей сердце.

– Али, мне все равно, какую магию тебе нужно для этого использовать, только вытащи нас отсюда.

– Я бы вам этого не советовала, – предупредила Кандиша. – Мы ведь еще не закончили наш разговор. – Она щелкнула пальцами, бросая приглашающий жест в сторону воды. – Мои друзья сочтут это невежливым. – И она развела руки в стороны, освещая реку.

Нари сдавленно ахнула.

Бледные бугры, плавающие в воде, не были камнями. Это были мертвые тела, не меньше пары десятков, на различных стадиях разложения. Убитые люди, которые внезапно подняли головы из воды и уставились на нее невидящими глазами.

Кандиша опустила руки, и тела упали обратно в воду с тошнотворным синхронным всплеском.

– Твои соотечественники так гостеприимны, – издевалась она. – Ах, саида, тебе помочь? – передразнивала она на египетском наречии арабского. – И так охотно пересказывают сплетни о лодке, которая-де летит по Нилу, словно зачарованная. – Она цокнула. – Я тысячи лет скиталась по этим землям в поисках порабощенных джиннов. Вам следовало позаботиться о том, чтобы не выдавать свое присутствие так явно.