Переступая маленькими ножками в тапочках, Су подошла к дивану. На ней был кремовый домашний костюм, сверху накинут длинный черный кардиган. Может, она и правда только проснулась, однако успела расчесать свои гладкие блестящие волосы и собрать их в хвост. Су опустилась на диван, миниатюрная и грациозная, словно танцовщица.

— Чем могу помочь?

— Позавчера вы провели день с Чарити Даунинг.

— Все верно. Мы пообедали вместе, походили по магазинам, сделали маникюр. Расставаться не хотелось, поэтому зашли выпить, а потом решили поехать к Чарити — поужинать, посмотреть телевизор. Ушла я, кажется, около девяти. Приятный день в обществе любимой подруги.

— Похоже на то. А как вы подружились?

— Что, простите?

— У вас ведь не так много общего, — пожала плечами Ева, небрежно оглядывая комнату. На двери стоял изысканный бронзовый засов. Засов в таком месте, даже изысканный и бронзовый, — явный перебор. — Начинающая художница и доктор наук, окончившая Йельский. Давно вы стали друзьями? Я имею в виду, близкими друзьями. Вы ведь, кажется, очень близки. Чарити говорила, что о своих отношениях с Эдвардом Мирой никому, кроме вас, не рассказывала.

— Вообще-то у нас много общего. Мы обе любим живопись, слушаем в основном одну и ту же музыку, предпочитаем смотреть фильмы дома, в тишине. Нам нравится общаться друг с другом. Хочется верить, что, когда Чарити рассказала мне о своих отношениях с Эдвардом Мирой, я выслушала ее без осуждения и поддержала, как и следует подруге.

— Ясно. Так как вы познакомились?

— Я зашла в галерею, где она работает, и мы как-то сразу друг другу понравились.

— Счастливый случай. А я думала, вы подружились на почве бессонницы.

— Простите, не поняла…

— Ну, вы же обе участвовали в исследовании на тему бессонницы.

— Я… Вообще-то да, но… Мы участвовали в разных исследованиях, а познакомились уже позже.

— Вот так совпадение! Значит, вы хотели купить картину?

Снова искра злобы в глазах.

— Да, хотела, — сухо ответила Су. — Скорее, просто приглядывалась. А Чарити человек знающий и приятный в общении. В конце концов мы пошли выпить кофе и просто подружились. Это что, настолько невероятно?

— Говорю же — счастливый случай. Как и с бессонницей. И что, купили вы что-нибудь в итоге?

— Да, вот эту картину.

Лидия указала на большой этюд — три куста с темно-розовыми цветами; на заднем плане — женщина со склоненной головой, стоящая спиной к зрителю.

— Еще один счастливый случай — на этот раз для Чарити. Итак, вы уехали часов в девять, а дальше?

— Вернулась домой, почитала немного и легла спать.

— А прошлым вечером?

— Прошлым вечером? А что?

— Вчера был убит Джонас Вайманн, близкий друг Эдварда Миры. Вы с Чарити опять гуляли вместе?

— Нет. Я была в институте почти до десяти, потом вернулась домой и проработала еще как минимум часа три. Спать легла уже после двух.

— Чарити когда-нибудь упоминала о Вайманне?

— Нет, это имя мне незнакомо. Не думаю, что Чарити знала кого-то из друзей Эдварда Миры, иначе она бы мне рассказала.

— Даже если бы спала и с ними?

Лицо Лидии напряглось, пальцы спокойно сложенных рук на мгновение сжались.

— Я бы не стала ее осуждать, поэтому да, думаю, она бы рассказала. Если вы считаете Чарити шлюхой только потому, что у нее хватило глупости спать с влиятельным женатым мужчиной, у которого, судя по всему, в порядке вещей охотиться на глупеньких женщин, вы судите слишком строго. Не сомневаюсь, что смерть Эдварда Миры — большой удар для его друзей и родных, но, как по мне, он надругался над Чарити и ей подобными.

— Суровый приговор, а, Пибоди?

— Есть такое.

— Да, у каждого свои стандарты. А как насчет Карли Маккензи?

Вопрос застал Лидию врасплох, и Ева добилась своего — увидела реакцию. Не просто проблеск, а мгновенную вспышку.

— Простите, не понимаю…

— Вопрос несложный. Карли Маккензи. Я освежу вашу память. Вы обе лечились какое-то время в «Душевном покое».

В глазах Лидии полыхала злоба, однако голос оставался холодным и сдержанным.

— Мое пребывание в «Душевном покое» имеет частный характер.

— Ничто не имеет частного характера, когда речь об убийстве. Вы там познакомились с Карли Маккензи?

— Поскольку основное правило «Душевного покоя» — конфиденциальность, мы знали друг друга только по имени. Никакой Карли я не помню.

— У меня с собой фотография, — с готовностью сказала Пибоди.

Лидия коротко глянула на фото и отвела глаза.

— Не узнаю.

— Есть еще один интересный факт, — продолжила Ева. — Маккензи тоже училась в Йельском. Прямо как вы. Прямо как Эдвард Мира с Джонасом Вайманном. Один и тот же университет, бессонница, «Душевный покой». Не многовато ли… подскажи, Пибоди!

— Совпадений?

— Хм… У меня на языке вертелось что-то другое, но это тоже пойдет. Не многовато ли совпадений?

Лидия откинулась назад и вновь сложила руки на коленях, соединив ладони вместе.

— Полагаю, при вашей работе подозрительность необходима. Не повезло вам.

— Не повезло? Отчего же? По утрам подозрительность заряжает меня энергией. — Ева улыбнулась намеренно хищной улыбкой. — Не повезло тому, кто считает, будто убийство сойдет ему с рук.

— Тот день мы с Чарити провели вместе. Больше сказать мне нечего. Могу я еще чем-то помочь?

— Нет, этого достаточно. — Ева встала с кресла. — Спасибо за уделенное время.

У двери она остановилась.

— Ах да, сообщите своей подруге, что к ней мы тоже заедем.

У лифта Ева оглянулась на дверь в глубине длинного элегантного коридора.

— Врет — даже не сомневаюсь.

— Согласна. Тебе несколько раз удалось ее задеть. Она чуть не выдала себя, когда ты спросила про Маккензи. Су ее узнала и явно не ожидала такого поворота.

— Разумеется. Интересно она выразилась насчет Эдварда Миры. Он, мол, охотился на Чарити и ей подобных. Очень беспристрастно! Эта уж точно была и судьей, и присяжными, и палачом. Еще и гордилась собой. Пора нам копнуть поглубже.

Если Су врет, а следовательно, и Даунинг с Маккензи тоже, это еще не доказывает, что они убийцы.

Но Ева докажет.

А для этого нужно поговорить с другими возможными членами братства.

Ближе всего оказалось до Истердея. Он жил в просторном особняке на Парк-авеню, который перестроили из двух трехэтажных домов, примыкающих друг к другу.