Ах, какое милое, радостное имя!

Вошел в купель — и стал уже сын Божий и брат Христу, наследник Бога и сонаследник сладчайшего Иисуса[92].

Сияет на его лице свет Святой Троицы.

Сияет свет Воскресения.

Сияет свет Свободы.

Сияет свет Сыновства.

Сияет свет будущей радости.

Возрадовались святые Ангелы, старшие наши братья, радостью великой. Всплеснули руками своими в веселии, славя Бога по вхождении Михаила в благоухающую Православную Церковь Христову, и записали его в книгу жизни на Небесах.

Сколько бы ни писал, сколько бы ни говорил, но суть в том, что я не могу достичь полноты этого младенца.

"Что будет младенец сей?" (Лк. 1, 66).

Бог знает. Во всяком случае, сияющее и благоухающее будущее предуготовляется. Это видно уже сейчас.

Чада мои Елевферий и Евфросиния! С рождением Михаила дом ваш вошел или, вернее, поднялся в иную духовную сферу.

И я, скудный, худший из всех, отсюда, напоследок, вам желаю:

мира и любви,

здоровья и радости.

Сладчайший Иисус и Пресвятая Дева

да будут царствовать в вашей семье.

Аминь. Аминь. Буди.

Иеромонах Ефрем Катунакский.

Радость моя, благословенная малышка и мудренькая учительница.

Желаю тебе, всегда да будет Покровом и просвещением твоим Всесвятая Дева. Благодарю тебя, что иногда нарушаешь мое спокойствие, посылая сюда ко мне посетителей из числа своих учеников.

Хочу ответить на твое письмо, которое ты передала с господином профессором.

Ты пишешь мне, что просишь Господа об избавлении меня от болезней моих, но я хочу попросить тебя, чтобы ты не молилась так, по крайней мере, обо мне. Проси Господа о даровании мне терпения, а не избавления от болезней. Многому нас учат святые Отцы, но еще больше научаемся от нашего скудного жизненного опыта.

Вот тебе моя исповедь.

Примерно шесть лет назад я был в больнице, в Афинах, по причине случившейся экземы. Когда вышел оттуда, мы пошли поклониться святому Нектарию на острове Эгина. Едва приложившись к святой главе, я сразу почувствовал благоухание. Для себя я это объяснил так, что многие скорби меня ожидают. Так и случилось.

Когда мы вернулись в Афины, в Каллифею[93], я прилег на кровать и сказал отцу Иосифу: "Я совсем разбит. Мне кажется, что сто человек меня избили палками".

С тех пор до сего дня прошли уже годы, как я лежу, тебе это известно.

Много лет назад у меня возникла киста копчика, причиняющая ужасные боли. Кистовые свищи, от большой закупорки, начали очень болеть, жечь меня, — это было признаком того, что вскоре должны открыться раны.

Опять мучения и другие гнойники страшнее первых.

Лежать на правом боку не могу, болит, очень болит.

Лежать на левом — не могу.

Лежать на спине? Не могу — болит.

Что делать? Что будет? Как все разрешится?.. Меня окружили со всех сторон, меня давят зловещие мысли, отвратительные.

Бог совсем меня оставил… Язва на ноге, экзема в сгибах ее. И в этом море скорбей, в тупике, вижу самого себя, одинокого, отчаявшегося бороться с горестными и захлестывающими волнами. Ко мне приблизилось и меня захватило отчаяние… Еще и сейчас, если вспоминаю это, — меня всего бросает в дрожь, охватывает ужас.

Братии моей ничего не говорю. Внешне кажусь спокойным, тихим, а на самом деле — я находился в аду. Так наставлял меня святой наш старец Иосиф: в Раю ли мы находимся, или в аду, мы не должны проявлять это внешне, — должны всегда казаться бесстрастными.

Это состояние длилось 6–7 минут, и вот я как будто различил некий тонкий голос, говорящий мне: "Таким тебя хочет Бог", и я сразу же пришел в себя.

И я ответил этому голосу: если таким меня хочет Бог, — да будет благословенно. Только дай мне, Господи, подобающее терпение.

Затем я пошел, скорее мертвый, чем живой, к лампадке у иконы нашей Пресвятой Богородицы, взял немного маслица и помазал больные места 2–3 раза — и исцелился. Однако годы проходят, и я, не переставая, болею. Очень часто сжимаю зубы и мычу, чтобы выдержать боль. Остаюсь без сна. Но думаю, что эти испытания — от Бога.

Послушай, маленькая учительница, сейчас перехожу к главной моей теме.

Прошло уже 7–8 месяцев, как ко мне приблизился одесную Бог. Он открыл мне очи души, и я увидел, сколько пользы приобретаю от этих болезней, как много я зарабатываю и какая награда меня ожидает.

"Миллион раз благодарю Тебя, Боже мой.

И не перестану славословить Тебя, покуда живу в этом мире. Тебе пою, Тебе поклоняюсь за эту самую болезнь мою, которую Ты мне дал.

Безмерна и непостижима по глубине и высоте любовь Твоя.

Так Ты мне ее явил, так Ты мне ее указал.

Слава славе Твоей, слава любви Твоей, слава милосердию Твоему. Слава бесконечной милости Твоей.

Слава Тебе, Слава Тебе, Слава Тебе.

Там, внутри, в этой самой ране, Ты есть, Потаенный.

И Ты так сильно меня возлюбил? Меня? Саму грязь и зловоние!

Но что доброго я сделал, что так много Ты меня возлюбил, давая мне эту рану как знак Твоей огромной любви?"

Нахлынула эта волна и длилась три дня и три ночи. Затем ушла. Я летал от неизреченной радости, купался в море духовного счастья…

Такое понимание — есть основа, фундамент в различных скорбях, в многочисленных мучениях этой ложной, земной жизни.

Поверь мне, что теперь, когда болит, в глубине души скорее радуюсь. И когда боли мои уменьшаются, — возможно, печалюсь.

Однако же не пренебрегаю и лечением.

Итак, сейчас понимаю из опыта, почему святые радовались в скорбях своих. И первоверховный апостол хвалился в скорбях своих, в болезнях своих и крестом своим[94].

Вот почему святой Иоанн Златоуст восхваляет многострадального Иова, в большей степени за то терпение, которое он явил в болезнях своих, чем за то, что в предшествующее время был он и праведен, и милостив, и гостеприимен.

Сейчас понимаю из опыта, почему святые скорбями были испытуемы, любят ли Бога, и почему Сам Бог говорит: "Узок и скорбен путь, ведущий в Царство Небесное" (Ср.: Мф. 7, 14).

Блаженно усопший Старец наш говорил нам, что вся жизнь его была ежедневное мученичество. Редко были какие-то радости, а так-день и ночь скорбел, печалился, плакал.

Скажу тебе иначе. Я думаю (такое имею извещение), что Бог оказал мне великую честь, ниспосылая мне эту рану, эти боли. Потому что радость награды не имеет, тогда как скорбь — имеет. "Ты получил уже доброе твое в жизни твоей" (Лк. 16, 25).

С надеждой на эту награду