Когда западные державы уступили, Гитлер начал претендовать на судетских немцев, имея в виду заводы «Шкода». Получив Судеты на позорной Мюнхенской конференции, он публично объявил, что ему не нужны чехи, но ближайшему окружению сказал, что не собирается придерживаться Мюнхенского соглашения. Он приказал своему ставленнику Конраду Генлейну постоянно нарушать общественное спокойствие, чтобы иметь предлог для вмешательства.

Гитлер вошел в Прагу, а вскоре начал беспокоить Польшу. В 1934 году он сказал доктору Раушнингу, что не желает никакого урегулирования с Польшей. Своим генералам он несколько раз говорил о планах завоевания территорий на Востоке. Прямо он объявил об этом 11 августа 1939 года верховному комиссару Данцига Карлу Й. Буркхардту. Но в немецких книгах теперь обвиняют Великобританию за то, что она дала гарантии Польше, тем самым сделав невозможным (никогда и не планировавшееся) урегулирование отношений с Польшей. Немцы никогда не бывают виноватыми – за все несут ответственность другие. Геринг сказал в декабре 1939 года: «Великобритания хотела этой войны». Но граф фон Гален, знаменитый мюнстерский епископ, сказал в день начала войны: «Finis Germaniae» («Конец Германии»). Когда в конце лета 1938 года генерал Бек попробовал возражать фюреру, Гитлер сказал: «Вермахт – инструмент нашей политики. В нужный момент я отдам приказ моей армии. Армия должна повиноваться, а не рассуждать, хорош приказ или плох». Генерал Бек ответил: «Такой взгляд неприемлем для меня, как начальника Генерального штаба. Я не могу брать на себя ответственность за приказы, которые не одобряю». Это был тогда единственный генерал, вставший в оппозицию Гитлеру. В 1944 году после неудачного покушения на Гитлера генерал Бек застрелился.

23 мая 1939 года Гитлер рассказал Герингу, Редеру и другим о своих планах нападения на Польшу. Справедливо это или нет, но речь идет о жизни и смерти для восьмидесяти миллионов немцев. Гитлер сказал: «Я дам вам пропагандистский повод для начала войны. Не важно, будет он правдоподобным или нет. Право не играет на войне никакой роли – только сила». 22 августа 1939 года Гитлер сказал своим генералам: «Я отдал приказ расстреливать каждого, кто посмеет даже на словах критиковать этот принцип, – это будет физическое уничтожение врага». Дивизии «Мертвая голова» он отдал приказ «без милости и жалости убивать всех мужчин, женщин и детей польского происхождения. Польша будет обезлюжена и заселена немцами». Семь лет спустя судьи нюрнбергского трибунала говорили об обвиняемых генералах: «В большой мере они ответственны за несчастья и страдания, выпавшие на долю миллионов мужчин, женщин и детей. Они опозорили почетную военную профессию. Без их военного руководства агрессивные амбиции Гитлера и его нацистов остались бы пустой стерильной болтовней». Генерал Бек говорил еще 16 июля 1938 года: «История возложит на высших офицеров вермахта ответственность за это кровавое преступление, если они не поступят в соответствии с опытом, политическим сознанием и совестью. Долг выполнять приказы заканчивается там, где понимание, совесть и чувство ответственности запрещает повиноваться преступным приказам».

С момента своего первого появления на политической сцене Гитлер метал громы и молнии в адрес «еврейского большевизма», но 23 марта 1933 года он внезапно изменил тональность и заявил, что намерен поддерживать дружественные отношения с Советской Россией, плодотворные для обеих стран. В 1936 году тон заявлений об отношениях Германии и России снова изменился: «Это два разных мира, которые никогда не сойдутся, а могут только все больше и больше удаляться друг от друга». 30 января 1937 года он сказал: «Для нас большевизм – это чума». 13 сентября 1937 года он снова заговорил о «еврейском большевизме» и назвал его «главной угрозой существующему социальному порядку. Евреи несут факел большевистской революции в демократический мир. Конечная их цель – мировая большевистская революция», направленная на «истребление родственных немцам наций. Последним представителем обнищавшего интеллектуального знания останется еврей». Втайне, однако, Гитлер чувствовал большую склонность к сталинскому тоталитаризму, чем к демократиям Запада. В 1934 году он сказал доктору Раушнингу: «Я не только завоеватель, но и исполнитель начертаний марксизма, если, конечно, освободить его от еврейско-талмудического догматизма. Я многому научился у марксизма и без колебаний признаю это. В марксизме воплотился национал-социализм». В 1943 году Гитлер говорил генералу Йодлю: «Что за ничтожные людишки Рузвельт и Черчилль! Первый – калека, второй загоняет себя в гроб курением и пьянством. Но Сталин? Вы знаете, я до сих пор очень высоко его ценю. Он, не колеблясь и не стесняясь, выполняет свою программу. Мне надо еще учиться его отваге».

В некоторых немецких книгах можно найти легенду о том, что Гитлер был вынужден начать превентивную войну против России. Авторам следовало бы перечитать речи Геббельса, произнесенные после нападения на Россию, в одной из которых он торжествующе заявил, что немецкие солдаты захватили самую богатую житницу на Востоке. «Мы перестали быть нацией без жизненного пространства». 20 апреля 1941 года Гитлер говорил: «Когда Советский Союз за несколько месяцев падет под ударами наших армий, огромные экономические ресурсы Востока будут нашими. Это поможет нам принудить к миру Великобританию и построить Германскую империю». Один честный немец сказал в 1955 году: «Говоря о большевизме, Гитлер имел в виду украинскую пшеницу. Именно Гитлер своим безумным нападением на Россию привел коммунизм в Центральную Европу».

В бесчисленных немецких книгах и статьях можно найти и легенду о том, что национал-социализм стремился поставить заслон на пути русской угрозы. Но разве не говорил еще в 1933 году Томас Манн, что национал-социализм есть низшая разновидность большевизма? Лгал после войны и последний начальник гитлеровского Генерального штаба генерал-полковник Гудериан, говоривший: «Наши солдаты сражались и гибли за Европу». Но Томас Манн говорил во время войны: «Свобода – это свет и душа Европы. Любовь и похвала истории будут с теми, кто пал за них, а не с теми, кто расстреливал их из танков». Своим одичавшим соотечественникам Манн сказал: «Как рабы жалкого фанатизма Гитлера, вы продолжаете сражаться за ужасный новый порядок в Европе». Многие немцы до сих пор считают войска СС первой европейской армией, предшественницей вооруженных сил НАТО. Войска СС были составлены из национал-социалистов и тех норвежских, датских, голландских, бельгийских, французских и швейцарских предателей, которые, изменив своим государствам, примкнули к фюреру. Испания отправила в Германию на помощь Гитлеру Голубую дивизию. Тем временем гитлеровские палачи убивали участвовавших в Сопротивлении соотечественников тех предателей. Последние письма казненных патриотов были собраны и опубликованы отдельной книгой «И пламя не пожрет тебя». Она была напечатана в Швейцарии с предисловием Томаса Манна. Эти жертвы немецкого варварства, писал он, «были истинными представителями европейской молодежи, объединившейся для сопротивления немецкому уничтожению своих отечеств, против мерзости гитлеровской Европы, ужасов гитлеровского мира». Один из таких молодых людей, которому едва исполнилось девятнадцать, писал домой незадолго перед казнью: «Я мог спасти свою жизнь, но предпочел смерть, так как не хочу ни словом, ни делом предавать мою родину». Один греческий студент писал 5 июня 1942 года: «Сегодня нас казнят. Мы умрем достойными памяти отцов, не посрамив Грецию». Из письма румына: «Остается только одно утешение. Моя могила прибавится к могилам предков. Знать, что соборы Шартра и Реймса будут жить и после моей смерти». Серб писал своему еще не родившемуся ребенку: «Храни в сердце жажду знания и ненависть ко лжи и злу. Я знаю, что должен умереть, и мне стыдно, что я оставляю тебя одного в этом безжалостном мире. Доброй ночи, дитя мое, да будет радостным твое пробуждение».