Кто-то толкнул Ашрафа, и он схватил генерала. Чиновники министерства кинулись разнимать их. Неожиданно мистер Ким с грохотом отодвинул стул и накинулся на Вилко. Он обвинял его в том, что тот опорочил его в корейских СМИ. Вилко ничего подобного не делал. Чиновники оттащили Кима от ошарашенного голландца.

Для Назира это было уже чересчур. Он выскочил из зала в коридор. Мистер Ким догнал его и закричал что-то на корейском, преграждая путь. Судя по эмоциональности Кима, он говорил, что Назир не понимает, через что они прошли.

Назир ничего не ответил. Его брат погиб под лавиной на пике Диран, который он мог видеть каждое утро от порога своего дома. «Горы забрали у меня пятьдесят восемь друзей и брата», – подумал он про себя. Он оттолкнул Кима и пробежал вниз по лестнице все двенадцать этажей. Званый чай был окончен.

* * *

Чхиринг не пошел на прием. Вернувшись в Исламабад, он забрал свой сертификат о восхождении на вершину и сел в пустой самолет до Катманду. Чувство одиночества давило. Чтобы отвлечься, Чхиринг смотрел в иллюминатор. На подлете к столице Непала хорошо был виден дым из труб кирпичных фабрик. Он поднимался, а ветер подхватывал его и тянул, словно нити морских водорослей. Когда самолет приземлился, Чхиринг взял рюкзак и вышел под пелену дождя.

Он не разговаривал с женой с тех пор, как спустился с К2, и молился, чтобы Дава ждала его внутри терминала. Он искал взглядом ее или кого-нибудь из знакомых, но вместо этого видел, как бездомные кошки охотились за жуками-скарабеями на полу из розового мрамора и как телемониторы, мигающие белыми точками и таинственными цифрами, сообщали путешественникам, что они опоздали на последний рейс.

Чхиринг включил мобильный телефон, но сеть, как обычно, была перегружена. Сев в автобус до Боднахта, он медленно поехал домой через грязь, в которой копошились пиявки, обдумывая, что сказать жене. Он планировал сообщить Даве, что К2 того не стоила. Что он всегда любил ее больше, чем любую гору.

Чхиринг открыл ворота своего дома, и Долкар, его белый спаниель, замахал хвостом так быстро, что едва не потерял равновесие. Чхиринг погладил собаку и, поднявшись по лестнице, увидел в молельной комнате на крыше своего брата Нгаванга. Тогда он спустился в коридор, прошел через кухню и оказался в спальне. Жены не было.

* * *

Август закончился, дожди ушли на север, и вдова Большого Пасанга чувствовала себя обессиленной. 6 сентября, когда швейцар провел ее в отель De l’Annapurna, Лахму хотела развернуться и уйти. В роскошном лобби отеля она чувствовала себя скованно, присев на край кожаного дивана перед мужчиной, который винил себя в смерти ее мужа.

Мистер Ким прилетел в Катманду и готовился отправиться к восьмитысячнику Манаслу. Он выглядел очень уставшим. В глазах корейца появились слезы, когда он передал Лахму связанные со страхованием жизни документы и помог их заполнить. Ким через переводчика рассказал Лахму о рисках восхождения. Он сказал, что является президентом компании, производящей матрасы, и не может предложить много денег или попросить своего спонсора, Kolon Sport, о большей поддержке. Он передал ей толстый конверт, в котором лежали заработанные Большим Пасангом деньги и пожертвование от выживших участников «Прыжка с разбегу» – около пяти тысяч долларов.

Когда Лахму приняла конверт, Ким, кажется, расслабился. Он заказал чай. Переводчик заказал содовую. Ким предложил Лахму отвести ее в ресторан, где любое блюдо стоило больше, чем она отдавала за месяц аренды квартиры. Но Лахму сомневалась, что ее младшая дочь возьмет грудь женщины, которая присматривала за ней, пока матери нет дома. Ким пожал ей руку и ушел. Лахму не ждала, что он еще когда-нибудь свяжется с ней.

Она также почти ничего не слышала о Пасанге Ламе. Он стал отверженным в семье Бхоте. Когда Пасанг вернулся с К2, старший брат Джумика, Пемба Джеба, был вне себя. Он сказал Пасангу, что тот бросил брата, чтобы спастись самому. «Джумик и Большой Пасанг мертвы, а ты жив. Как ты допустил, чтобы это произошло?» – спрашивал Пемба.

Пасанг избегал родственников, но снова и снова задавал себе тот же вопрос. «Я ненавижу альпинизм», – говорил он каждому, кто готов был слушать. Он просиживал в баре, выпивая кружку за кружкой самый дешевый чанг. На вкус напиток был как щелочь, и Пасангу это нравилось. Он думал, что именно это он и заслужил. Он глядел на толстую пачку рупий – все, что осталось после восхождения, и желал истратить эти деньги как можно быстрее. Он пил, пока не отключался. Как-то утром он проснулся в сточной канаве, в грязи, не зная, где находится и куда идти. Пасанг был уверен, что больше никогда не захочет увидеть ни одну гору.

Через две недели ему снова предложили работать на команду «Прыжок с разбегу», и он отправился к Манаслу, восьмой по высоте вершине мира.

* * *

Ник Райс толкал тележку со снаряжением в зале международного аэропорта Лос-Анджелеса. Ник выглядел словно ходячий скелет. Один блогер дал ему прозвище «брат Фредди Крюгера». Жизнь Нику спасла пара промокших носков. Сейчас он хотел выпить фраппучино из «Старбакса», запереться в спальне и никуда не выходить. Прихрамывая на забинтованную правую ногу, он продрался через преграду из видеокамер и микрофонов. «На сегодня уже двадцать семь интервью», – сказал он в ответ на вопрос от журналиста таблоида TMZ, добавив, что собирается вернуться на К2, как только найдет спонсора.

Многие альпинисты столкнулись с подобным вниманием – Каса ван де Гевеля оно достало настолько, что он решил на время уехать из Голландии. «Вилко, удачи тебе со всем этим медийным дерьмом, – сказал Кас другу перед тем, как улететь в Малагу, где его ждала девушка. – Надеюсь, там они меня не найдут».

Сесиль, убитая горем из-за смерти мужа, с трудом вставала с постели. Когда ей это удавалось, она шла на пляж рядом с норвежским городом Ставангер и смотрела, как морские волны разбиваются о берег. «Боль была и физической, – объяснила она. – Болела каждая часть тела, каждый мускул». Постепенно она начала бегать по песчаной кромке вдоль берега, потому что «так получалось не думать». Каждый день она пробегала все больше и бежала все лучше. Через восемнадцать месяцев она вместе с напарником самостоятельно и без чьей-либо помощи пересекла Антарктиду.

Марко адаптировался к известности лучше остальных. Когда итальянские журналисты сообщили о его ампутациях («небольшой педикюр» – так он это называл), его мобильный телефон не прекращал вибрировать от постоянных сообщений, а электронная почта переполнилась письмами фанатов. Марко съехал от матери и приобрел джакузи с