Незнакомец вдруг замер. Застыл посреди улицы и резко вскинул голову. Я отпрянула от окна еще до того, как сознание накрыло волной ледяного ужаса. Кесарь!

– Катрин? – обеспокоенный Гнев подошел ко мне. – Что с вами?

Красавчик, имевший значительно больший опыт общения с женщинами, отреагировал иначе.

– Выпей, – мне протянули кубок.

Не задумываясь, начала пить и не сразу сообразила, что это семедейка. Когда сообразила, голова уже начала кружиться.

– Полегчало? – Сотник даже из-за стола не встал.

В следующую секунду дверь слетела с петель, темный силуэт вихрем ворвался в наш уединенный номер, сильные жесткие пальцы обхватили мое запястье, и очень знакомый голос раздраженно произнес:

– Нежная моя, чем я заслужил возможность лицезреть вашу во всех смыслах выдающуюся персону в собственной столице?

Я окаменела от ужаса, ноги ослабли, и кесарь держал меня практически на весу, едва ли не ломая мне руку. Больно так! Затем отпустил. Я мешком повалилась на пол, пытаясь хотя бы начать дышать, ну или отвести взгляд от завораживающе сверкающих глаз. У кесаря только глаза и были видны под капюшоном, и то потому, что они сверкали. В буквальном смысле.

– Встать можете? – раздраженно произнес наш великий.

Осторожно начала подниматься. Мне протянули руку... в перчатке... перчатка в крови... Я снова опустилась на пол. Разыгрывалась ситуация, сходная с той, когда маленький щенок падает пузиком кверху перед огромной собакой и глазки зажмуривает, и только одна мысль бьется в его голове: «Хоть бы не убил». Вот и я, как тот песик, и встать страшно.

– Испуганная моя, – меня схватили за шиворот и вытащили в коридор ресторации. После выволокли на балкон и едва ли не с шипением прорычали: – Я вижу, вы любите этот город, прямо как я... Но я предпочитаю любоваться пейзажами со смотровой башни! Вид лучше!

И вот после этого, бросив меня на балконе, кесарь испарился. В буквальном смысле. А я сидела, пытаясь прийти в себя, и до сознания медленно доходило сказанное нашим всеобщим правителем. Чуть повернув голову, увидела одну из высоких башен, которые в давние времена использовались стражниками для наблюдения за городом, а сейчас были просто раритетом и достопримечательностью. Башни возвышались над городом, и одна как раз была неподалеку... а с нее можно было прекрасно разглядеть дом Илери!

Когда Гнев и Сотник подбежали ко мне, я уже решительно поднималась, наметив план действий. О кесаре и нелогичности в его поведении решено было забыть... я так всегда поступала в отношении кесаря, а те, кто поступал иным образом, слишком рано седели. У нас в Совете Прайды практически все седые, а ведь многим едва тридцать исполнилось.

– Мы лезем на башню, – сообщила я своим наемникам.

Сотник подошел последним, скептически взглянул на указанное строение и нервно спросил: – И откуда столь замечательная идея?

– Мы тут пока беседовали с... с одним человеком...

– Императором Араэденом, – проявил смекалку Сотник.

– Может, и с ним, – меня от одного только имени в дрожь бросает, – я тут подумала, что со смотровой башни вид открывается просто чудесный.

– Ты не залезешь, – уверенно заявил Красавчик, оглядев башню.

– О-о, вы даже не представляете себе, на что я способна ради Оитлона.

– Мы-то как раз представляем, – усмехнулся Сотник.

И мы пошли в башню.

Если говорить откровенно, я считала, что там обычная винтовая лестница. Увы, тут была веревочная. Сотник для начала проверил ее на прочность, после полез первым. Когда он добрался до верха, у меня уже ноги устали стоять, а тут еще и по голове получила – веревкой.

– Мы вас обвяжем, – сказал Гнев, собственно, в процессе обвязывания, – чтобы не случилось чего, так как лезть по одному будем, лестница старая.

– Я не тяжелее Сотника, – обиженно напомнила.

– Колючка, даже не спорь, – как-то хмуро заметил Красавчик.

Я и не спорила, я полезла вверх, еще не зная, на что «подписываюсь». К середине лестницы «осознание пришло вместе с пониманием», что руки больше не хотят хвататься за деревянные перекладины, а ноги переставляться тоже отказываются. Но, сцепив зубы, я продолжала лезть вперед, проклиная Илери на все лады! И почему-то Динара тоже. В чем тут был виноват Динар, я не знаю, но как-то легче при его упоминании становилось. И я ползла вверх, и ползла, и ползла, и...

– Руку давай, – прозвучало сверху.

Сотник обхватил мою покрытую мозолями ладонь и втащил меня на смотровую площадку. Пока наемник развязывал веревку и бросал ее вниз, я все лежала и пыталась отдышаться. Благо ветерок был приятный, а то, что светать начало, это такие мелочи...

– А ты настойчивая, – Сотник присел рядом, – я все ждал, когда от лестницы отцепишься, чтобы поднять.

– Да? А раньше сказать нельзя было?

Он рассмеялся, но больше разговора о моей глупости не заводил.

Когда поднялись Красавчик и Гнев, я уже рассматривала дом Илери.

– Вот на тот балкончик неплохо было бы попасть, – задумчиво произнес Гнев.

Я взглянула на балкончик, встала ровнее и начала формировать кристалл. Было больно. В смысле, руки, покрытые мозолями, действительно болели, а еще и тряслись от перенапряжения. Но я сосредоточила все внимание на кристалле, раздвинула пространство и услышала:

– Я первый, – Гнев исчез в портале.

– Я следом, – Красавчик тоже.

– Ваша очередь, – Сотник чуть подтолкнул.

И я прошла в портал. Гнев уже вскрыл балконную дверь, Красавчик шмыгнул в проход, появился Сотник, и я закрыла портал. Дом, окутанный предрассветными сумерками, был тих, его обитатели безмятежно спали.

Войдя следом за наемниками, поняла, что мы в кабинете. Это была удача!

– Самые важные документы он хранит в спальне, – уверенно произнес Гнев.

– Почему?

– Ты уж поверь ему на слово, – сказал Красавчик, – Гнев такие вещи чувствует. Пошли.

И они, открыв дверь в коридор, исчезли во мраке спящего дома.

– А откуда Гнев знает? – спросила я у Сотника.

– Люди делятся по типу хранения всего ценного, Катрина. Одни хранят в кухне, вторые в спальне, третьи в сейфе, четвертые в подвале. И опытный вор с первого взгляда определяет такие вещи.

– Да? – Я коварно улыбнулась. – А я где храню свои самые ценные вещи?

Сотник хитро прищурился и выдал:

– У папочки в сейфе! – Я даже покраснела от досады. – А драгоценности в королевской сокровищнице.

И тихо рассмеялся, заметив мое смущение.

– Катрина, расслабьтесь, это просто наша стихия, мы же в политику не лезем.