В настоящее время полиция ведет расследование».

Теперь уже должно быть известно, что это Алисия, и в дневных новостях по радио наверняка объявили об этом. Скорее всего, она сильно изуродована… При этой мысли Сидней вздрогнул.

Она сама бросилась со скалы или это Тилбери столкнул ее? Мистера Лиманза на вилле не обнаружили. Очевидно, он сбежал. Или Алисия чувствовала себя скверно потому, что была одна в тот вечер и безумно боялась вернуться к родителям и продолжать жить так дальше, и, не сумев сделать выбора, напилась пьяной и бросилась со скалы? Но Сидней не мог представить себе Алисию в таком состоянии. Зато он представлял себе Тилбери, который, конечно же, хотел, чтобы она сдалась прежде, чем найдут ее или его самого и вытянут из этой пикантной ситуации. Но коль скоро Алисия не могла ни на что решиться, решился он… Сидней даже представил себе, как она сопротивлялась ему. Возможно, у них до этого было уже не одно замечательное сражение. Итак, если Тилбери столкнул ее и пытается скрыться, у него нет никаких шансов. Сидней с жестоким удовольствием перечислял в уме улики, которые выдадут Тилбери: отпечатки пальцев по всему дому, описание внешности, которое дадут жители Лэнсинга, его постоянные поездки по выходным в последние два месяца, да и попытка унести из дома все вещи, которые могли бы установить его личность. Поскольку не нашли даже бумажника, то, вероятно, Тилбери был там вчера вечером, но находился в состоянии такой паники, что имел глупость бежать. Возможно, он вернулся в Лондон и сегодня утром, как обычно, появился на работе.

Конечно, сегодня Сидней чувствует себя не совсем в своей тарелке, но все же он на свободе и не под подозрением. Сидней взглянул на часы: десять минут пятого. Примерно через час Тилбери выйдет из конторы и отправится домой на Слоан-стрит, если полиция еще не напала на его след… Но почему она должна напасть на его след так быстро? И он даже представил себе, что полиция и вовсе никогда не выйдет на него, если Василий, Карпи и Инес будут молчать.

Садясь в поезд, Сидней уже ненавидел Тилбери. Он не знал, что именно произошло в Лэнсинге, но был точно уверен – Тилбери наворотил там дел. И Сидней неожиданно обрадовался, что едет сейчас в Лондон. Возможно, он немного и опоздает в Скотланд-Ярд.

Всю дорогу до Лондона он строил и перестраивал свои планы, идеи клубились в его голове, подобно облакам, быстро рассеивались и вновь собирались вместе. Строить планы – весьма приятное занятие, тем более когда в туманных видениях, как молнии, вспыхивают разные неожиданные идеи.

Окончательный план остался все же разработан не до мелочей, так, наверное, и бывает со всеми планами, но Сидней сказал себе, что нужно будет немного смелости, и все сойдет хорошо. Он был уверен на девяносто процентов, что все получится так, как он задумал, иными словами, он без помех довершит все при условии, что будет действовать незамедлительно. Если что-то помешает ему прежде, чем Сидней приступит к делу, он просто-напросто убежит. Возможность того, что ему помешают в момент исполнения, была не слишком хорошо продумана, и ее можно будет квалифицировать как неудачу.

В пять часов двадцать минут Сидней прибыл в Лондон и у Ливерпульского вокзала пересел на кенсингтонский автобус. Выйдя в Найтсбридже, зашел в аптеку и купил флакончик с успокаивающими таблетками «Дормор». Возможно, это был очень легкий транквилизатор, но это было лучшее из того, что он мог найти без рецепта, а дома у Тилбери он надеялся отыскать и что-нибудь посильнее. В аптеке оказалось много народу, и Сидней решил, что его никто не запомнит. Все это время он настраивал себя на то, что ему придется все-таки вскрывать Тилбери вены, если у того не окажется более сильного транквилизатора, и Сидней не был уверен, что он вообще способен на такую операцию.

До шести оставалось немного, когда Сидней добрался до Слоан-стрит и нашел дом. Это было небольшое четырехэтажное здание, подъезд которого торжественно обрамляли две изящные колонны. Под звонками были прибиты таблички с именами жильцов и среди них красовалось: «Э.С.Тилбери». Сидней отошел, чтобы посмотреть, не видно ли с улицы носителя этого имени в каком-нибудь окне. Потом вернулся и нажал кнопку звонка.

Ответа не последовало, но Сидней подождал немного и позвонил опять, на этот раз дав два долгих звонка.

Замок щелкнул, и Сидней попал в навощенный вестибюль с ковром на полу, множеством украшений на Стенах и лестницей в глубине. Возможно, в этот самый момент в квартире Тилбери были полицейские, но Сидней решил, что в этом случае он просто скажет, что зашел поговорить с хозяином в связи со слухами, которые до него дошли. Пилюли он надежно спрятал в карман куртки.

Тилбери свесился через перила где-то на третьем этаже.

– Кто там?

– Это я, Сидней, – любезно отвечал Сидней.

– Добрый вечер, Эдвард, – сказал он, поднявшись выше. В этот момент из двери на втором этаже вышла какая-то женщина с собакой на поводке, посмотрела на Сиднея и стала спускаться. Неудача, подумал Сидней.

Тилбери выпрямился и отступил назад. Дверь его квартиры была открыта. Вид его был удивленный и напуганный; бросалось в глаза, что он или пьян или совсем не в себе. Куртка на нем была расстегнута, равно как и воротник рубашки, галстук развязан.

– У вас есть несколько минут? – спросил Сидней.

– Да… да. Боже мой, да. На самом деле я хотел с вами встретиться.

Немного помявшись на пороге, он вошел в дверь своей квартиры. Сидней двинулся следом в гостиную, в которой царил идеальный порядок. Она была со вкусом обставлена старинной мебелью, на стенах висели восточные ковры, а на столах и столиках стояли красивые лампы и лежали книги. Рядом с камином, отделанным черным и серым мрамором, были сложены поленья, но так аккуратно, что казались не настоящими. На низком столике, по соседству с пепельницей, в которой было не менее дюжины окурков, стоял наполовину полный бокал.

– Вам, конечно, уже известно про Алисию? – спросил Тилбери глухим безнадежным голосом.

– Да, – ответил Сидней.

– Не хотите ли сесть? – предложил Тилбери, указывая на диван, обтянутый зеленым атласом.

– Нет.

Тилбери виновато посмотрел на него, потянулся было к бокалу, но остановился и развел руками.

– Я… извините меня за мою… (Он подтянул галстук и поправил воротничок на своей довольно упитанной шее.) Я ушел сегодня из конторы в три часа… Я больше не мог… Уверяю вас, я немного выпил.

– Это не имеет ровно никакого значения, – заверил Сидней, стоя примерно в полутора метрах от Тилбери.

Тилбери взял свой стакан.

– Извините, вы не хотите чего-нибудь выпить?

– Нет, – слегка улыбнулся Сидней. – Но вы пейте. Тилбери опустил глаза.

– Я должен просить у вас прощения… то есть, я хотел все объяснить вам. Это чуть не убило меня… вчера вечером… то, что произошло… Дело в том… (Он поднял глаза и посмотрел на Сиднея.) Я побежал за Алисией. Она была в ужасном состоянии, и я пытался убедить ее вернуться к родителям. Я уже много раз говорил ей это. Вчера, до моего приезда, она выпила, слишком много выпила и была очень сильно возбуждена. Алисия сказала мне, что что-то произошло, но отказалась уточнить, что именно. И вдруг убежала из дома. Она побежала вдоль моря, один раз мне удалось ее догнать, и я схватил ее за руку, но она вырвалась и снова убежала. На какой-то момент я потерял ее из виду в темноте… Она бросилась со скалы прежде, чем я успел помешать ей.