Сидней чувствовал озноб, и даже виски не могло согреть его. Карпи вновь наполнила ему бокал почти до краев.

– Могу я переночевать здесь у вас на диване? – спросил он.

– Завтра утром мне снова нужно быть в полиции.

– Какие разговоры, Сид, конечно! Вы ели? (Карпи поднялась.) Мы еще нет, потому что только что проводили одного гостя…

– Это ваш старый приятель Алекс, – не выдержала Инес. – Я так и знала, что он сбежит, как только узнает о вашем приезде. Нам даже не пришлось его об этом просить.

Сидней слабо улыбнулся. То, что Алекс мог болтать о нем, его не интересовало. Шесть готовых частей из их сериала, вероятнее всего, будут показаны, но на том дело и закончится. Сидней вдруг подумал, что мог бы продолжить сериал и один или, во всяком случае, попытаться это сделать.

– Ему пришлось немного сменить свой тон, – усмехнулась Инес. – Он больше не утверждает, что вы убийца, а только что вы сумасшедший.

– Можно подумать, он сам не сумасшедший! – прокричала Карпи с кухни, которую от гостиной отделяла тонкая перегородка.

– Боже мой, Сид, как мы можем шутить сейчас! – проговорила Инес. – На самом-то деле, это бедняжка Алисия была, должно быть, не совсем нормальной. Скрываться столько времени…

– Мы не стали говорить Алексу, что вы уже неделю как все знаете про Тилбери, – перекрывая шум воды, прокричала Карпи. – Это обозлило бы его еще больше.

Ее тон был почти веселым.

– Я только что сообщил об этом полиции, – признался Сидней.

– Мы тоже сделали это сегодня, – в свою очередь призналась Инес. – Вы не сердитесь на нас, Сид?.. Алисия ведь…

– Нет, не сержусь. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. На этой неделе, кстати, я продал своих «Стратегов» Поттеру и Дашу.

Он сообщил эту новость довольно мрачным тоном.

Его поздравили и снова наполнили его стакан.

Ужин удался Карпи, но Сидней не был расположен есть, и молодые женщины заставили его скорее лечь в постель. Сами они еще долго обсуждали что-то, их голоса доносились до Сиднея, пока он засыпал.

Проснулся он без четверти восемь от детских голосов, доносившихся из кухни. И тут же вспомнил про Тилбери, и внутри его все похолодело: вдруг тот остался жив и в эту самую минуту дает показания. Полиция, конечно, не знает, где искать его. За завтраком он смог выпить лишь кофе и стакан апельсинового сока.

– Что теперь хочет от вас полиция? – спросила Карпи.

– Вероятно, устроить мне свидание с Тилбери. Инес вздрогнула и чуть не уронила тарелку.

– Но он, может быть, уже… умер! Вызнаете, в какой госпиталь его увезли?

– Нет.

Даже если б он и знал, то не отважился бы позвонить туда. А вдруг Тилбери уже все рассказал? Что в таком случае может грозить ему за то, что он заставил адвоката принять слишком большую дозу снотворного? Конечно, это можно будет квалифицировать как покушение на убийство. А может быть, Тилбери выживет и будет настолько неожиданно и невероятно великодушен, что ничего не скажет о визите к нему Сиднея Бартлеби? Может, таким образом, Эдвард попытается откупиться от него. Сможет ли тогда Сидней изобразить Тилбери таким благородным в одной из своих историй? Не без того, конечно, чтобы этот персонаж уже проявил, пусть не столь явно, величие своей души в других обстоятельствах, в отличие от настоящего Тилбери. Около часа Сидней приводил себя в порядок, отпивая при этом виски, которое Карпи налила, чтобы приободрить его. Инес увела детей на прогулку. Сиднею не хватило смелости включить радио и послушать новости, а женщинам, кажется, эта мысль попросту не пришла в голову.

В девять часов Сидней позвонил в Скотланд-Ярд. Инспектора Хилла еще не было на месте, но его помощник на вопрос Сиднея сообщил, что Эдвард Тилбери скончался в четыре часа утра.

– Сердце не выдержало, – добавил он проникновенным тоном, думая, что говорит с родственником покойного, – в таких случаях все зависит от сердца. Инспектор Хилл должен прийти с минуты на минуту.

– Какие новости? – спросила Карпи с кухни.

– Тилбери умер ночью.

Она подошла с тряпкой в руке.

– О, Господи! Он и в самом деле принял смертельную дозу. Не правда ли, очень похоже, что это он ее столкнул?

– Не знаю, – ответил Сидней. – Не думаю, что это имеет такое уж большое значение. В любом случае Тилбери очень мучился в том положении, в которое угодил.

– Да, это верно. Около шести утра я говорила с Василием. Он еще не знал ничего о Тилбери…

Едва ли Сидней слышал ее, он думал о том, что теперь надо позвонить Снизамам.

– Карпи, я могу позвонить в Кент? Я заплачу за разговор.

– Ну конечно, Сид. Вы будете звонить родителям Алисии? Сидней кивнул и направился к телефону. Он уже забыл номер и потому сперва позвонил в справочное.

Карпи поднялась к себе, чтобы оставить его одного. В Кенте ответил кто-то из прислуги, и Сидней попросил позвать миссис Снизам.

– Одну минутку, пожалуйста, я узнаю, сможет ли она подойти к телефону.

Сидней подождал минуты две и наконец услышал в трубке:

– Алло?

– Алло, миссис Снизам, это Сидней. Я хотел сказать вам, что очень опечален тем, что случилось с Алисией. Я…

– О, Сидней… голос ее дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. – Мы все в горе… Я не имела ни малейшего представления о том, что происходит. И никто из нас не знал. Даже вы, не так ли?

– Нет, – сказал Сидней, – и мне очень жаль, что все так закончилось.

Несмотря на всю его прошлую неприязнь к этой даме, ему действительно сейчас было очень жаль миссис Снизам, и та черта характера ее, которую Сидней больше всего не любил в ней – ее чопорность, показалась теперь ему более человечной, чем все остальное в других людях, с которыми ему приходилось общаться в последние дни.

– Эдвард Тилбери умер. Я узнал об этом несколько минут назад. Он принял слишком большую дозу снотворного.

– О, Боже мой! Это какая-то ужасная комедия, словно все происходит в театре, а не в жизни… Мне все кажется, что это случилось не с Алисией… Что это не может быть правдой. Вы понимаете?

– Да.

И убийство Тилбери могло быть неправдой, потому что Тилбери мог сам покончить с собой, если б остался без работы, а он, без сомнения, потерял бы ее.

– Сидней, позвольте сказать мне вам, что вы были исключительно терпеливы с нашей несчастной дочерью. Она слишком далеко зашла в своих фантазиях, она попала на край пропасти и уже не сумела удержаться… Я понимаю, что вам будет трудно, но все же, Сидней, может быть, вы какнибудь приедете к нам? Обязательно напишите нам, Сидней.