– Н-но тебе не кажется, что, если бы твоим мужем был подходящий тебе мужчина, ты бы с удовольствием позволяла ему принимать за тебя решение? – Флоринда теребила уголок одной из подушек.

– Почему ты спрашиваешь? – Артемизия изо всех сил пыталась не обращать внимания на внутренний трепет. Она никогда особенно не любила молиться, но если бы вдруг решила начать разговор с Богом, то охотно попросила бы поменять свою свободу на возвращение Тревелина живым и здоровым. – Тебе кто-то приглянулся?

– Да. – На щеках Флоринды появились очаровательные ямочки, однако затем ее лицо снова сморщилось. – Но мама никогда не даст разрешения на наш брак.

– Почему нет?

– Потому что… это Гектор.

– Гектор? – Артемизия не могла припомнить, чтобы она встречала джентльмена с таким именем, на светских приемах.

– Гектор Лонгботем.

Артемизия все еще не понимала, о ком идет речь.

– Наш лакей.

– Ах этот Гектор.

Это был долговязый молодой человек из Стаффордшира с морковно-рыжими волосами, торчащими во все стороны. Артемизии всегда казалось, что Гектор напоминает перепуганного ежика. Но раз он нравится ее сестре…

– А симпатия взаимна?

Лицо Флоринды вспыхнуло, словно солнце на рассвете.

– Тебя это не шокирует?

Артемизия грустно усмехнулась:

– Я рисую обнаженных молодых мужчин. Разве я похожа на человека, которого легко шокировать?

Флоринда бросилась сестре на шею от избытка чувств, а затем выложила ей всю историю. Гектор сопровождал их с Делией во время ежедневных конных прогулок по Гайд-парку, и именно тогда этот паренек из Стаффордшира и стал вести беседы с Флориндой, которая робко начала отвечать на его ухаживания.

– Дядя Гектора нашел для него должность в маленьком поместье в Стаффордшире. Конечно, много денег он не заработает, но зато предоставляется коттедж, – сказала Флоринда. Слова вылетали из ее рта с такой скоростью, что она даже забыла о заикании. – Я буду намного счастливее с Гектором за городом, нежели в Лондоне среди людей, которые хихикают, когда я запинаюсь на каждом слове.

– Ты уверена?

– Я не настолько красива, как Делия, и не настолько талантлива, как ты, – сказала Флоринда. – Я никогда не б-была создана для того, чтобы играть роль знатной леди, но с Гектором я чувствую себя настоящей королевой. Я люблю его всем сердцем.

Тоска пронзила грудь Артемизии. Она всю жизнь жалела робкую, заикающуюся Флоринду и пыталась защитить ее от жестоких нападок. Но теперь она завидовала сестре, ведь та точно знает, что хочет. А вот о себе Артемизия сказать этого не могла. Даже если она сможет добиться освобождения Трева, он должен уехать в Индию, а она сама не готова добровольно отказаться от свободы, которую дает ей положение вдовы.

Даже если им удастся преодолеть все опасности, у них нет будущего, и из-за понимания этого факта ей стало сложно дышать.

– Как ты думаешь, что мне теперь делать? – Голос Флоринды вернул ее от мрачных размышлений к реальности.

– Думаю, ты должна уже паковать чемодан. Возьми что-нибудь из моей шкатулки с драгоценностями. Тебе могут понадобиться хотя бы какие-то средства. Напиши короткую записку маме или отцу, если хочешь, и возьми ландо, – сказала Артемизия с непоколебимой уверенностью. По крайней мере, в ее жизни существовала хотя бы одна проблема, которую ей удастся уладить самостоятельно. – Вы с Гектором уедете в Гретна-Грин, где сможете пожениться без всяких официальных церемоний.

Артемизия мерила шагами студию, пытаясь решить, что же ей теперь делать. Она редко была в таком замешательстве. Обычно она понимала, как лучше поступить – не важно, шла ли речь о делах, или о ее творчестве, или даже о том, чтобы помочь Флоринде принять важное решение и сбежать с лакеем.

Но теперь она находилась в подвешенном состоянии.

Артемизия поставила статуэтку на стол, где лежали бутафорские принадлежности, и среди них ей попался на глаза греко-римский шлем. Она дотронулась до гребня шлема. Она вспомнила, как первый раз надела его на голову Тревелина, и на ее лице появилась улыбка.

Тогда он еще был Томасом Доверспайком. И даже в то время этот человек уже вызывал в ее душе волнение.

Артемизия бродила между занавешенными холстами и, снимая чехлы, внимательно рассматривала каждую картину. Они хороши, решила она. Но не особенно значительны.

Когда она, наконец остановилась перед изображением Марса, то внезапно заколебалась. Но затем все-таки вытянула руку и сдернула закрывающую картину материю, которая упала на пол. Даже если ей будет очень трудно, необходимо посмотреть на него. Взгляд Артемизии бродил по холсту, отмечая все достоинства и несовершенства работы. Конечно же, придется переделать все, что находится у Тревелина ниже пояса. Ей было стыдно, что злость и обида заставили ее наградить Тревелина таким крошечным мужским достоинством. Кроме того, после умопомрачительного свидания с Тревелином у нее было более благоприятное представление об этой части его тела.

Теперь она, как никогда, понимала, что любит в нем абсолютно все.

Артемизия взглянула на лицо на холсте, искаженное от страдания. Как она только могла подумать, что он бог войны, когда абсолютно очевидно, что он создан для любви?

И она любила его.

О Господи, она действительно любит его! Осознание этой простой истины поразило ее словно удар молнии, и внезапно Артемизия поняла, что ей нужно предпринять, как бы тяжело это ни было.

Артемизия снова подошла к статуэтке Беддингтона и взяла ее в руки. Это было ее первое произведение искусства. Именно оно принесло ей славу. Возможно, оно станет и последним ее творением, вызвавшим такой отклик у королевской семьи и критиков. Одним быстрым движением, чтобы не было времени передумать, Артемизия подняла фигурку над головой и с силой бросила ее об пол. Статуэтка разбилась на тысячи глиняных черепков, а подставка раскололась надвое.

– Ваша светлость, что-то случилось? Я услышал… О Боже! – Катберт ворвался в студию, по пятам за ним следовал Нареш. Они остановились перед тем, что осталось от мистера Беддингтона.

Вероятно, они оба стояли за дверью и ждали приказаний хозяйки. Артемизия благодарила Бога, что у нее есть такие преданные друзья. Их помощь ей еще понадобится.

– Все в порядке, – заверила она Катберта и опустилась на колени. Перебирая осколки своего первого шедевра, Артемизия почти сразу нашла цилиндр, о котором упоминал Тревелин. Он действительно был спрятан в тайнике подставки. Артемизия осторожно подняла с пола цилиндр. «Ключ хранит мистер Беддингтон», – прошептала она.

– Ода, конечно, – отозвался Нареш, озадаченно нахмурившись, – разве вы не знали, что он там?