Вспышка света оказалась такой яркой, что на мгновение ослепила путешественников, разразившись именно тогда, когда они пребывали в тёмной внутренности руин. Мышка резко выпрямилась на своей скатке. Она не прикасалась к кристаллу, но он пылал так ярко, как будто Колдунья призвала Силу. Дестри тоже ощущала жар собственного амулета. Здесь чувствовалось присутствие такой Силы, что теперь она пронизывала до костей всех членов отряда.

Мышка попыталась осмотреться и вдруг увидела, что Керис стоял и смотрел на всех, слегка повернувшись к выходу. Керис? Нет! Ибо, когда она вгляделась пристальней, тело его словно бы заколебалось, удваиваясь самым странным образом.

— Хиларион! — и Мышка вскочила на ноги.

Тот, кто сейчас представлялся ей Керисом, смотрел на неё.

— Свершилось! А дух сущности…

Не обращая на них больше никакого внимания, она бросилась к выходу. Лиара схватилась за изорванное платье Мышки, и Колдунья почувствовала, что ей не вырваться.

— Что происходит? — бросила ализонка. Среди путешественников поднялся ропот, хотя некоторые и отодвинулись в сторону, освобождая путь к выходу.

— Хиларион пришёл! Замок! Он должен наложить замок!

— Керис? — в возгласе Ромара чувствовалось неверие.

Мышка ответила ему:

— Таков его выбор! Таким путём он служит Свету! Теперь они уже все вскочили и шли за Керисом к свету нового дня, но Лиара вновь обратилась к Дестри:

— Я ничего не понимаю…

— Керис открыл врата, которыми является он сам, дав Хилариону возможность войти в него, — Дестри беспомощно прикоснулась к амулету, — вот деянье, совершенное им…

— Что? — переспросила Лиара. — И такова ваша великая магия? Где же Керис?

Дестри медленно покачала головой:

— Может быть, этого мы никогда больше и не узнаем.

Она слышала глухой протест Лиары, но её внимание целиком поглотил тот, кто теперь вёл их вперёд, хотя они и не могли не осознавать, что готовы на все. Его голову не прикрывал шлем и кольчужный шарф, его руки свободно висели вдоль бёдер, но не касались оружия. Утренний ветер вздымал копну тёмных волос, и они потом падали назад, как будто бриз более не смел касаться их.

Так они шли сквозь весь город. Те, кто нёс оружие, присоединились к ним, и уже за башнями появились и кеплианцы и Яста — но рентианец уже не искал, как он делал это обычно, Кериса.

Дестри слышала ропот голосов, но уже не пыталась произносить какие-то слова. Они теперь шли к такому подъёму Силы, которого она и не могла вообразить себе, хотя Мышка, вероятно, и имела понятие о том, что должно было сейчас произойти.

Древние улицы текли мимо них подобно влаге. Керис огляделся и свернул именно на этот путь, как будто много лет назад уже побывал в этом месте.

Потом они пришли и на поле. Грук всё время держался рядом с Керисом, словно личный оруженосец.

Труд его рук ещё жил и действовал. Лоза не выказывала и признаков увядания. Тёрн тоже не зачах, и зловещие цветы красовались, словно красные и жёлтые блюдца. Точно здесь и не было взрыва тёмного мира.

Теперь тело Кериса казалось даже ещё более туманным, как будто он боролся за сохранение собственной формы и неизменности. Он остановился в середине меж колоннами, с другими людьми и животными, выстроившимися полукругом за его спиной. И только Грук занял место непосредственно позади адепта.

А потом пришёл звук, подобный грому. Лапа-рука Грука покоилась на плече Кериса, но тот отбросил великана подальше. Дестри зажала нос и смотрела на Мышку, бледную и изнурённую, цепляющуюся за Лиару, и на госпожу Элири, наложившую стрелу на лук, намеревающуюся защищать их. Запах крови усиливался, как и присутствие Зла.

Потом установленная Груком преграда затрещала. Сквозь массу растений пробрался широкий нос одной из тех машин, за которой наблюдала Мышка в своём видении. Она прошла сквозь виноградную лозу, а потом, умертвив все вокруг, явно потеряв управление, вдруг завалилась влево.

Однако это двигалась лишь первая из рода им подобных, прорвавшихся за преграду. Они неуклюже и беспорядочно расползались в стороны, и стало ясно, что этими металлическими ползунами больше никто не управляет.

В одной машине Дестри увидела тело, вываливающееся на мостовую прямо перед нею. Другой ползун уже пробирался сквозь обширную дыру, которую открыла для неё самая первая машина. Стрела Элири запела песню смерти, и человек, намеревавшийся выйти оттуда, вдруг опрокинулся на ещё не смятую колючую лозу.

Потом последовал судорожный толчок, и машина закачалась. Надо было сделать поворот и вернуться, но Сила врат отказывалась отступать.

Керис шевельнулся. Но он потянулся не к оружию. Вместо этого его голос поднялся так, что показался эхом истинного неба над их головами.

— Мы — от этой земли! Сотворённое здесь порождено этой землёй!

И он протянул ладони, и на них появились сферы пурпурного пламени, взметнувшегося так высоко, как будто оно в ужасе бежало от плоти, нёсшей его на себе.

— Арскро! — зазвеневший в голосе Кериса металл сделал имя Древнего боевым кличем. — Здесь всегда равновесье! Равновесье — исход! Потщись же соблюсти равновесье!

Те, кто стоял за ним, попятились против собственной воли, потому что он призвал по имени Древнейшего из них. И с каждым призыванием пурпурное пламя вздымалось все выше.

Ползун по обломкам теперь устремился к вратам и внезапно встал. Никто не вышел из машины. Ничего угрожающего не показывалось из тупоносого металла.

— Раммона, Лете, Ниве, Гуннора, Мать земли, творительница Сущего! — голос мага набирал силу, и Дестри казалось, что тело его становилось больше и мощнее.

— Эти врата не для нас! Ради Милосердия Силы — замкните их!

Последний вскрик прозвенел в воздухе. Огонь, все ещё пылающий в ладонях, взметнулся вверх и ринулся в пространство меж колоннами, сметая все на пути.

Теперь словно факелы запылали и сами колонны, и яркий пурпур преобразился в лиловый цвет, слившись с Мышкой, в которой признал укрощённую Силу, подобной которой прежде не существовало!

Высоко взметалось пламя, но не обжигало. Тошнотворный запах крови исчез. Колонны распались, не оставив даже пепла.

Вместе с ними не стало и преграды, поставленной Груком, разбился и ползун, пытавшийся одолеть её. Другие машины, шедшие впереди, были погребены под обрушившимися зданиями и безоконными башнями.

Пронёсся сильный порыв ветра. Им пришлось ухватиться друг за друга, чтобы их не сбило с ног. Перед ними открылось чистое поле, и даже бесшовная мостовая с треском стала разламываться под ними.

Руки Кериса больше не держали огня, они бессильно повисли. Грук с быстротой молнии метнулся к нему, потому что, когда великан хотел, то мог двигаться очень быстро, и подхватил покачнувшееся тело.