Обычно после таких штурмов у нас оказывалось не так уж и много задержанных. Наркобароны и их люди стояли до последнего и, отстреливаясь, погибали, что в принципе нас вполне устраивало. Но в этот раз один из них таки попал к нам в руки, поскольку был обдолбан по самое не могу. Он даже не соображал, где находился, в тропическом лесу или на Марсе.

Пока мы ждали прибытия вертолетов, мы положили его в одну из «фабрик» — длинное укрытие, сделанное из дерева и жестяных листов, с длинными прокопанными каналами, где сгруженная кока превращалась в пасту. Это не было идеальной тюрьмой, конечно же. Тот сарай, в котором мы с Чарли находились сейчас, был намного надежнее.

Будучи совершенно обдолбанным, он, однако, оказался довольно умен для того, чтобы, взяв в каждую руку по острому камню, рвануть в лес, сметая всех на своем пути. Четверо наших сидели за столом и пили кофе, глядя, как полицейские рылись в холодильниках в поисках жратвы и в карманах убитых — в поисках денег.

Наркоторговец ранил троих парней, разбив им головы своими камнями, пока они не бросили попытки снова его арестовать и не уложили из автомата. Комбинация неожиданности и агрессии принесла ему успех, и если бы его мозги не были столь усохшими от кокаина, ему, вполне вероятно, удалось бы уйти.

Долго нам искать не пришлось. Стены были в плохом состоянии, а известковый раствор местами очень слабым. Скоро у каждого из нас было по камню в каждой руке. Я на ощупь подошел к двери и попробовал сторону, противоположную той, на которой сохранились петли, пытаясь представить, как я ее выколачиваю. От самих только мыслей об этом я почувствовал боль в плече.

Чарли стал слева от меня.

— Я попробую первым, старина. — Я отодвинул его немного дальше от себя. — Я сделаю три или четыре попытки, потом твоя очередь. Если мы выберемся отсюда и нас не остановят, мы перебираемся через стену и сваливаем. Если нам придется разделиться, давай будем ждать друг друга возле «Марриотта» каждый вечер, где-то в районе той автобусной остановки. Будем ждать час, с девяти до десяти. Если через три дня мы не встретимся, значит, будем действовать поодиночке. Договорились?

— Договорились, — сказал он. — Теперь перестань болтать и принимайся за дело.

— Послушай… — я знал, что сейчас позволю себе неуместные сентиментальности, но я хотел, чтоб этот старый дурак кое-что знал. — Прежде чем это все рухнет, я просто хочу сказать… спасибо, что пошел со мной. Ты был настоящим идиотом, когда не сел на тот самолет, но в любом случае спасибо.

— Ты пытаешься отплатить мне за то, что я тогда сказал на кладбище? Я знаю, я хороший парень, но сейчас закрой рот и займись наконец делом, пока ты еще не позвал Хари и Кунзру присоединиться к нам для задушевной беседы.

Я ударил кулаком в правую сторону двери, стоя на расстоянии одного шага от нее. Я сделал еще два шага назад, следя за тем, чтобы находиться перпендикулярно к двери. Последнее, чего мне хотелось, это попасть в стену или ударить в дверь под углом. Чарли бы, конечно, тогда вдоволь посмеялся, но я бы вывихнул себе плечо.

Два-три глубоких вдоха, и я снова ударил. Треск при моем соприкосновении с дверью был таким, что его услышали, наверно, в самом Тбилиси. Я пошатнулся. У меня было такое ощущение, будто меня сбила машина.

Чарли вопил:

— Давай, покончи с этим! Не останавливайся! Не останавливайся!

Я сделал три шага назад, закрыл глаза и снова ударил. Было чертовски больно, но дверь определенно сдвинулась с места.

Чарли был у меня прямо перед лицом. Он так кричал, что забрызгал меня своей слюной.

— И еще! Еще! Давай! Покончи с этим!

Три шага назад — удар. Дверь еще немного сдвинулась, и я от боли упал на пол. Я откатился направо, прочь с его дороги.

— Теперь ты! Давай ты!

Он врезался в нее, и дверь упала. Петли сдались раньше замка.

Я встал перед Чарли. Боль в моем плече и спине на какое-то время притупилась адреналином, который разлился по всему моему телу. Мы выбрались во внутренний дворик.

Две лампы замелькали туда-сюда в темноте, когда Хари и Кунзру выскочили из комнаты для допросов.

Я понесся на них, размахивая руками, как сумасшедший.

Грузины стояли плотно друг к другу, и я потерял Чарли из виду, когда он набросился на первого из них. Второй завопил, когда камень из моей правой руки угодил ему прямо в лицо. Он выпустил лампу из рук, и я еще раз ударил его, теперь уже по плечу, когда он летел вниз, прямо в грязь.

Я продолжал двигаться. Мне нужно было оставаться в движении, продолжать наносить удары. Мои руки работали, как у боксера, сидевшего на амфитамине.

Я почувствовал, как чья-то рука хватает меня за ногу, и я пнул ее. Я ударил кого-то сзади по шее сразу двумя камнями. Лампа откатилась в сторону, отбрасывая на стену страшные тени.

— Черт побери, Ник…

Чарли корчился от боли.

Он лежал рядом с грузином, пытаясь подняться с земли, но его левая нога отказывалась ему служить. Крови не было, но дела были плохи. Тело подо мной корчилось в агонии, слишком занятое своими повреждениями, чтоб думать о нас.

Я крикнул Чарли:

— Посмотри, нет ли у твоего ключей! Ключи! Нужны ключи! Или деньги! Все что угодно.

Я пошарил в карманах кожаной куртки своего грузина и нашел кошелек, паспорт, пустую кобуру на ремне, немного мелочи и ключи от дома. Чарли повезло больше.

— Я нашел их! Нашел!

Я подобрал лампу и побродил вокруг, пытаясь найти пистолет моего парня. Это был револьвер, очень старый, но из него все еще можно было кого-нибудь пристрелить. Я сунул его себе в карман и подбежал к Чарли. Он пытался подняться, опираясь на стену.

— Ключи, где ключи?

Я забрал их у него, закинул его левую руку себе на плечо и потащил его в комнату для допросов.

Мы явно испортили ребятам весьма приятный вечер. По радио звучала какая-то грузинская музыка, на столе стояли две кружки, из которых все еще шел пар, рядом лежали автомобильный аккумулятор и набор проводов. Не требовалось слишком много фантазии, чтоб понять, как мальчики собирались развлечься.

Чарли слил содержимое кружек в пустой термос, и мы направились прямо к месту стоянки «лады». Она была не закрыта.

Я помог Чарли усесться на правое переднее сиденье, а сам сел за руль.

Тяжело дыша, Чарли открыл бардачок и посмотрел, нет ли в нем чего полезного.

Я посмотрел на него.

— Что с тобой произошло?

Чарли не очень убедительно засмеялся.

— Поскользнулся на камнях. Не могу в это поверить. Моя лодыжка… я ее вывихнул.

— Мы это исправим. Ты нашел какие-нибудь деньги? Или оружие?

— И то и другое. — Он сморщил нос. — Черт побери, ненавижу запах псины.