К мангалу выстроилась очередь. Кок ухватил один из шампуров, надрезал ножом куски мяса, придирчиво осмотрел.

И крикнул:

— Вторая смена, подходи!

Матросы с гвалтом пододвинулись ближе…

Банник восседал на принесенном из низов стуле и с наслаждением жевал хорошо прожаренный кусок мяса. Закрыв глаза от удовольствия, он блаженно согревался в лучах по-настоящему теплого солнца.

Вскоре послышался рокот, и на лицо второго помощника упала тень подлетавшего к судну вертолета. Банник проглотил остатки мяса и, придерживая рукой фуражку, отвернулся от поднявшегося ветра.

Оранжево-синий Ми-2 плюхнулся на площадку, движки выключались; покрутившись по инерции, остановились лопасти. Правая дверца вертолета распахнулась, на противоскользящую сетку упала пачка газет, перехваченная крест-накрест веревкой. Сначала из кабины выпрыгнул Кукушкин, за ним появился штатный пилот с «Новороссийска».

— Привет, авиация! — пробасил Банник, подходя к «вертушке». — На запах прилетели?

Он обнялся с Кукушкиным, словно знал его долгие годы. Михаил открыл дверь грузовой кабины.

— Смотрю, не с пустыми руками прибыли, — кивнул второй помощник на ящик шампанского. — Откроем на пробу?

— Успеем. Вы лучше сначала газеты полистайте, — понизив голос, таинственно сказал авиатор. И протянул один экземпляр.

Опытный моряк пробежал взглядом по первой странице.

— Это шо?

— Новый генеральный секретарь ЦК КПСС.

— Та-а, удивил! Они кажний год мрут и меняются. У них там такой конвейер, что всех и не упомнишь.

— Поговаривают, в Кремле сейчас вообще все поменялось.

Присмотревшись к фотографии пожилого человека, Банник пощупал свой лоб.

— А это у него шо? Вот тут?

Кукушкин тоже взглянул на фото и пожал плечами:

— Не знаю… Да вы не тот материал смотрите! Я же не из-за Генсека приволок столько экземпляров!

— А за ради чего?

— Третью страницу откройте!..

* * *

Петров в это время руководил ремонтом помятого ограждения. К нему с газетой в руках подбежал улыбающийся во все 32 зуба Банник.

Театральным жестом он раскрыл перед капитаном газету. На третьей странице были помещены фотографии Манугарова, Петрова, Севченко и других моряков в парадной морской форме.

— «Известия». Статья вашей супруги! Гляньте, товарищ капитан: вся наша команда… и вы!

Петров взял газету, прищурившись, прочитал заголовок.

Склонившийся к нему помощник заговорщицки проговорил:

— Я от шо думаю… Нас же этот, из органов… целую неделю поодиночке и скопом допрашивал и все склонял к тому, шоб мы вину на себя взвалили.

— Ну и что?

— Ну а раз мы ее не признали, то они, видать, решали там, шо с нами делать. А эта статья для нас — сродни оправдательному приговору.

— Может, и так. Но я склоняюсь к другому, — задумчиво произнес Андрей Николаевич.

— Это к чему же?

— Судя по всему, не до нас сейчас тем, кто в Москве и Ленинграде. Власть в очередной раз сменилась, им бы в своих креслах удержаться. А мы что?.. Задачу худо-бедно выполнили. Не без потерь, к сожалению, но выполнили.

— Так и я о том же! — возбужденно поддержал Банник. — Но есть в этом одна интересная деталь.

— Какая?

Банник перешел на шепот:

— О бунте на судне в статье — ни слова! Выходит, Севченко не сдал?

— Ну, о бунте моей супруге в газету «Известия» вряд ли позволили бы написать. Другое дело, раз вышла такая оптимистичная статья, значит, и в органах о нем не знают. А это означает, что Севченко на допросах промолчал.

— Согласен. Умеете вы логически рассуждать.

Капитан с помощником посмотрели друг на друга и, не выдержав, рассмеялись.

Спустя мгновение они заметили вышедшего из надстройки на палубу Севченко. Петров повернулся, оправил форменный китель. Банник встал с ним рядом, оглянулся и шикнул на галдящих рядом матросов.

Руководивший приборкой Еремеев окликнул Тихонова, тот пихнул в бок Цимбалистого. Боцман, в свою очередь, предупредил коротким свистом свою многочисленную команду. Все подтянулись к Петрову и Баннику, встали в одну шеренгу вдоль леерного ограждения.

За импровизированным построением почти всей команды наблюдал с вертолетной площадки и Кукушкин. Поколебавшись, он подбежал к левому флангу и встал последним.

Севченко неторопливо подходил к строю, удивленно осматривая моряков.

— По какому поводу? — спросил он, дойдя до Петрова.

— Хотим вас поблагодарить, — признался тот.

«За что?» — красноречиво говорил удивленный вид капитана.

На вертолетной площадке маячил пилот с «Новороссийска», и Андрей, понизив голос, уточнил:

— Спасибо за то, что не сдали. От всех.

Морщины на лице Валентина Григорьевича слегка разгладились. После недолгой паузы он миролюбиво сказал:

— Сын у меня, слава богу, родился. Воспитывать надо, а не по судам таскаться.

При этом сам протянул руку, которую Петров с улыбкой пожал.

Банник вытащил из-за спины новенький рюкзак, форма и материал которого очень напоминали тот, с которым Валентин Григорьевич прибыл на «Михаила Громова». Даже картинку с изображением девушки удалось подобрать похожую. Передав рюкзак Петрову, второй помощник сбил воображаемую пылинку с груди улыбавшейся девушки.

Открывая рюкзак, Петров объяснил:

— Мой знакомый с сухогруза закупился в Сиднее. С Кукушкой передал. В общем, это для вас…

Севченко вынул из рюкзака несколько распашонок — очень похожих на те, что при аварийной посадке вертолета были испорчены вытекшим маслом. Рассмотрев их, спрятал обратно. Без малейших эмоций на лице, завязал веревку рюкзака. Повернулся и молча направился в сторону надстройки.

Ритуал примирения был исполнен. Хлопнув второго помощника по плечу, Андрей Николаевич пошел в другую сторону.

— Товарищи капитаны! — вдруг громогласно окликнул их Банник. — Еще секунду вашего внимания!

Остановившись, Севченко с Петровым обернулись, а команда вытянулась по стойке «смирно».

— Трепещу! — воскликнул второй помощник.

Петров уже знал это заветное словцо старого морского волка и сразу заулыбался. А спустя секунду команда впервые увидела улыбку и на лице Валентина Григорьевича.