– Успокойся, приятель, – сказал он. – Если тебе нужно поговорить с мэром, то мы немедленно ему позвоним…

– Да что вы привязались ко мне со своим мэром? Я агент Имперской военной разведки и я хочу сдаться и встретиться с представителями ваших спецслужб… Если бы у нас кто-то только заикнулся о таком на улице, его бы немедленно взяли, а вы что делаете?!

– Что? – спросил ураец, быстро переглянувшись с дежурным.

– Вы дали мне в морду, как какому-то бродяге.

– Но вы не очень-то похожи на шпиона, сэр, – растерянно произнес капрал.

– Хорошо, какие вам еще нужны доказательства?

– Надо подумать, – пожал плечами капрал.

– Думай поскорее, Проллинек, – попросил его взмокший патрульный Коут. Ему казалось, что незнакомец с пистолетом вот-вот потеряет терпение и выстрелит.

– Вот, держи, – с этими словами Рахим швырнул капралу свою сумку. – Посмотри, что в ней…

Дежурный с интересом начал рыться в кармашках и первым делом наткнулся на нож.

– Хорошая штука, – заметил он и положил нож на стойку. – Однако сам по себе он ничего не объясняет.

В следующем отделении капрал нашел пузырек с ядом.

– Таблетки. Судя по всему, лекарство, – объявил он.

– Это не лекарство. Это смертельный яд, – сказал Рахим.

– Яд? А как мы это сможем проверить?

– Очень просто. Сожри одну таблетку. Капрал и ураец переглянулись, однако проверять яд никто не стал.

– Удостоверение, – продолжал дежурный. – По виду ничего особенного. Написано: «…полковник Джадо Рахим. Имперская военная разведка…» Стоп! Стоять на месте, полковник Рахим! Вы разоблачены!

– Ну наконец-то, – вздохнул шпион и протянул Коуту пистолет рукояткой вперед. – Держи. Думал уже, придется в суде доказывать, кто я такой…

– Спасибо, сэр, – занемевшими губами прошелестел Коут, принимая пистолет, словно дорогой подарок.

– Попрошу руки в наручники, сэр, – учтиво предложил Спайк. Рахим не возражал. Он почувствовал облегчение, когда наручники наконец защелкнулись.

– А вон и лейтенант идет, – сказал капрал, посмотрев сквозь застекленную панель. – Чувствует поживу, сволочь.

Лейтенант Паппер действительно пробирался между столов полицейских инспекторов, заинтересовавшись событиями, происходящими в дежурном отделении.

Закрыв за собой звуконепроницаемую дверь, он внимательно посмотрел на грязного, перепачканного кровью человека:

– Почему он в наручниках? Я же приказал не арестовывать этих бродяг!

– Это не бродяга, сэр. Это примарский шпион, – доложил капрал. – Агент военной разведки.

– Шпион! – воскликнул лейтенант и еще раз, уже совсем по-другому, посмотрел на полковника Рахима. – Да еще из военной разведки…

Лейтенант сделал шаг назад и, указывая на пленника, приказал:

– Смотрите за ним внимательно, а лучше заприте в камеру! Они, шпионы, знаете какие фокусы могут выкидывать! Смотрите, а я побегу звонить в управление… Надо же – шпион!

Лейтенант убежал, а Рахима отвели в отдельную камеру.

В ней пахло потом и отхожим местом, однако полковник был доволен, что машина завертелась. И потом, здесь, в камере полицейского участка, он чувствовал себя в большей безопасности, чем на городских улицах. Ведь там ему в каждом прохожем мерещился агент СИБ, который готов фанатически преследовать какого-то Лейбовича, за которого Рахима так неудачно приняли.

Пока полковник отдыхал в камере, лейтенант Паппер делал доклад своему начальнику:

– Так точно, сэр, негодяй был схвачен во время моего дежурства… Мои ребята постарались.

– А где он был схвачен? – поинтересовался начальник.

– Он был схвачен в дежурном отделении.

– В дежурном отделении? А что же он там делал?

– Я так понимаю, сэр, пытался проникнуть в наше расположение. Думаю, секретные документы архива подвергались серьезной опасности.

– Да уж понятно. С военной разведкой не шутят… Ладно, Паппер, вы можете отдыхать, а я сам дам этому делу ход.

Закончив разговор с лейтенантом, начальник тут же связался с собственным руководством.

– Слушаю, – пророкотало басом руководство.

– Это я, сэр, – сообщил начальник.

– Слышу, что ты, – вздохнуло руководство. – По какому делу беспокоишь? Важное что-нибудь?

– Важное, конечно важное, разве, если бы не важное, я бы посмел…

– Излагай…

– Шпиона поймали. Из примарской военной разведки.

– Да иди ты! – не поверило руководство.

– Истинная правда, сэр. Пытался проникнуть на территорию секретного архива, тут его мой лейтенант и скрутил.

– А-а! Так вот почему мне с утра докладывали о перестрелке возле старого элеватора. Значит, это твои воевали?

– Выходит, мои, – скромно согласился начальник лейтенанта Паппера.

– Хорошо. Ты отдыхай пока, а я сообщу сам знаешь кому.

– Слушаюсь, сэр.

Рахим пробыл взаперти около часа и за это время успел проголодаться.

Однако о нем как будто забыли, лишь камера слежения под потолком, движимая чьим-то любопытством, время от времени поворачивалась, беспардонно рассматривая примарского шпиона.

Наконец заскрежетали несмазанные замки, и стальная дверь распахнулась. Рахим приподнялся на жестком топчане и сел. Перед ним стоял тот, кого он надеялся здесь увидеть.

Судя по синей флотской форме и загадочной улыбке на сером лице, этот майор-ураец принадлежал к Урайскому разведывательному управлению.

– Я могу войти? – спросил гость.

– Конечно, проходите. Вот только не могу предложить вам стул – только соседний топчан.

Майор вошел и сел напротив Рахима. Затем сделал знак торчавшей из-за косяка физиономии, и дверь в камеру прикрыли.

– Итак, вы у нас примарский шпион?

– Так точно, сэр, – ответил Рахим. Он сразу взял интонацию подчиненного.

– Я видел ваше удостоверение. Оно показалось мне слишком новым.

– Это дубликат.

Майор молча кивнул. Затем достал из кармана небольшую коробочку, больше похожую на портсигар, и, перехватив взгляд Рахима, предложил:

– Вы жуете амфору? Угощайтесь.

– Нет, благодарю. Я даже не знаю, что это такое. Разновидность жевательного табака?

– Нет, – майор мечтательно улыбнулся. – Амфора – это амфора.

Он извлек из коробочки черный шарик с горошину величиной и забросил его в рот.