пригодный для плавания. Наконец, "Глостер" начал давать такую течь, что Энсону ничего не оставалось, как похоронить свое единственное судно в море.

Три четверти из примерно четырехсот человек, находившихся на "Глостере", уже погибли, и после того как оставшиеся были переведены на "Центурион" - большинство из них были настолько больны, что их пришлось поднимать на борт на деревянных решетках - Энсон приказал поджечь корпус "Глостера", чтобы он не попал в руки противника. Он наблюдал за тем, как воспламеняется деревянный мир корабля, что один из его лейтенантов, Филипп Саумарез, назвал " такой меланхоличной сценой, какую я когда-либо наблюдал за все время службы на флоте". Бывший комендор "Триала" Лоренс Миллешамп, который сейчас находился на борту "Центуриона", писал о "Глостере": " Она горела всю ночь, представляя собой самое грандиозное и ужасное зрелище. Ее орудия, которые были полностью заряжены, стреляли так регулярно... что звучали как траурные пушки". На следующий день, когда пламя достигло порохового отделения, корпус корабля взорвался: "Так погиб "Глостер", корабль, по праву считавшийся красавцем английского флота".

Несмотря на все эти неприятности, Энсон был полон решимости сохранить хотя бы часть экспедиции на плаву и выполнить свой приказ обогнуть земной шар на единственном оставшемся корабле. Перед переходом через Тихий океан он попытался ослабить испанцев, захватив несколько их торговых судов и совершив налет на крошечный колониальный городок в Перу. Но эти победы не имели большого военного значения, и, пока корабль шел в Азию, его постигла очередная вспышка цинги - вспышка, причинившая еще больше страданий, чем прежде, потому что люди знали, что их ждет (боль, опухоль, выпадающие зубы, безумие), и потому что они умирали в таком большом количестве. Один из офицеров писал, что трупы пахли " , как тухлые овцы", и вспоминал, как "за день выбрасывало за борт шесть, восемь, десять или двенадцать человек". Энсон переживал смерть и неудачу своей миссии, признаваясь: " Мне было бы очень больно возвращаться на родину, после всех трудов и опасностей, которым я подвергался, пытаясь служить ей, если бы я думал, что потерял... уважение общества". Его войска сократились с 2 тыс. до 227 человек, причем многие из них были совсем мальчишками. Он располагал лишь третьей частью личного состава, необходимого для нормального управления военным кораблем типа "Центурион".

Несмотря на многочисленные мучения экипажа, они оставались удивительно преданными своему командиру. Когда они периодически роптали, он мог зачитать им вслух правила и инструкции, убедиться, что они знают о наказании за непослушание, но он избегал плети. " Мы имели пример храброго, гуманного, равнодушного, благоразумного командира", - сказал об Ансоне один из офицеров "Центуриона", добавив: "Его характер был настолько устойчив и невозмутим, что и солдаты, и офицеры смотрели на него с удивлением и восторгом и не могли от стыда выдать сильного уныния при самой неминуемой опасности".

Однажды, после того как Энсон поставил "Центурион" на якорь у необитаемого острова в Тихом океане, он сошел на берег вместе со многими людьми. Поднялся шторм, и "Центурион" исчез. Энсон и его команда, как и их собратья с корабля "Вэйджер", оказались на необитаемом острове. " Почти невозможно описать горе и страдания, охватившие нас, - писал Миллешамп. "Горе, недовольство, ужас и отчаяние были видны на лицах каждого из нас".

Проходили дни, и Энсон, опасаясь, что "Центурион" потерян навсегда, задумал расширить имевшуюся на острове крошечную транспортную лодку до достаточно большого судна, чтобы доставить их в ближайший безопасный порт на побережье Китая, расположенный в пятнадцати сотнях миль. " "Если мы не хотим закончить наши дни в этом диком месте, - сказал Энсон, - мы должны выложиться на полную катушку, и каждый должен трудиться не только для себя, но и для своих товарищей".

Коммодор присоединился к труду, поставив себя, по воспоминаниям одного из бойцов, на один уровень с " самым плохим матросом в его команде". Миллешамп отметил, что вид Энсона, а также других старших офицеров, участвующих в выполнении самых трудных задач, заставил всех " стремиться к совершенству, и действительно, вскоре мы обнаружили, что наша работа идет с большим настроением и энергией".

Через три недели после пропажи "Центурион" появился вновь. Корабль был поврежден при выходе в море, и все это время его экипаж боролся за возвращение. После радостного воссоединения Anson продолжил кругосветное путешествие.

Теперь, во время плавания по Южно-Китайскому морю, Энсон созвал своих людей на палубу и поднялся на крышу своей каюты, чтобы обратиться к ним. Недавно они остановились в Кантоне, где отремонтировали и пополнили запасы "Центуриона", и где Энсон дал понять, что намерен наконец вернуться в Англию, положив конец их обреченному начинанию. Губернатор Манилы (Филиппины) передал королю Испании сообщение о том, что " англичане устали от своей затеи, так ничего и не добившись".

Спустившись с крыши каюты, Энсон крикнул: " Джентльмены, и все вы, мои галантные парни, вперед, я послал за вами, теперь, когда мы снова оторвались от берега... чтобы объявить вам, куда мы направляемся". Он сделал паузу, затем воскликнул: "Только не в Англию!".

Энсон, этот непостижимый карточный игрок, рассказал, что все его разговоры о возвращении домой были уловкой. Он изучил время и схемы, по которым испанские галеоны исторически следовали на своем пути, и получил дополнительные сведения из источников в Китае. На основании всей этой информации он предположил, что галеон скоро окажется у берегов Филиппин. И он планировал попытаться перехватить его. После всех кровавых потерь это был их шанс нанести удар по врагу и получить ценные сокровища, которые, как утверждалось, находились на борту. Он отверг страшные рассказы о том, что корпуса испанских галеонов были настолько толстыми и непробиваемыми для пушечного огня. Тем не менее он признал, что противник будет грозным. Глядя на свою команду, он заявил, что духа, который завел их так далеко и который помог им пережить штормы у мыса Горн и опустошения Тихого океана - " духа в вас, мои ребята" - будет достаточно, чтобы одержать победу. Один из военно-морских историков позже описал гамбит Энсона как " акт отчаяния командира, которому грозило профессиональное разорение, последний бросок азартного игрока, который проиграл все". Экипаж размахивал шляпами и трижды громко аплодировал, обещая разделить с ним победу или смерть.

 

Энсон повернул "Центурион" к острову Самар, третьему по величине на Филиппинах, расположенному примерно в тысяче миль к юго-востоку. Он заставлял людей постоянно тренироваться: стрелять из мушкетов по объектам , подвешенным, как отрубленные головы,