рассмотренные вещи были безжизненны, все они были только веществом; в растении же есть уже новое начало – жизнь, и само оно не вещество только, но организм, т. е. жизнь, облеченная в вещество. Таковы особенности его в реальной форме существования; и под ними скрываются столь же великие особенности его потенции и образования.

Растение образуется через соединение двух потенций – семени и вещества земли. Величайшая особенность их состоит в том, что потенциальность уже совершенно распределилась в них: в семени сосредоточилось все образующее начало – оно есть потенция совершенно определенная; в веществе земли сосредоточилось все образуемое, пассивное начало – оно есть потенция совершенно неопределенная. Эта определенность выразилась в семени совокупностью способности и стремления осуществить из себя одно определенное реальное бытие – напр., в семени березы способностью и стремлением воспроизвести из себя только березу; в веществе же земли неопределенная потенциальность выразилась способностью безразлично стать чем-либо – минералом, растением, статуей, смесью какою-либо. Эта окончательная распределенность потенциальности встречается только здесь: ни в простых смесях, ни в горных породах, ни в минералах аморфных и кристаллических мы этого не видим; в них повсюду мы встречаем в каждой из соединяющихся потенций и начало определяющее, но не все, и начало определяемое – также не все.

Эта совершенная распределенность потенциальности производит новое явление – необходимость преобразования потенций для произведения из себя реального бытия. И в самом деле, так как вся форма растения предустановлена в одном семени и все вещество его дано в одном веществе земли, а между тем и семя не лишено вещества, и вещество земли не лишено формы (очертаний), – то и предстоит при соединении этих потенций уничтожиться форме в питающей земле, и веществу – в питающемся семени; тому веществу, без которого не могли бы выразиться формы семени, но которое не имеет отношения к будущему растению, и той форме, которую по необходимости носит земля, как материя, но которая также чужда растению. В каждой из двух потенций есть, таким образом, нечто лишнее, без чего они сами, эти потенции, не могут существовать (материальность в реальной форме и очертание в веществе), но с чем не может существовать то реальное бытие, которое возникнет из них (напр., растение не может иметь форму и земли и растения одновременно). Этот излишек должен поэтому необходимо уничтожиться, исчезнуть: семя должно утратить все вещество и вещество земли должно утратить всю форму, т. е. обе потенции должны преобразоваться. Ничего подобного нет в потенциях ранее рассмотренных вещей: в смесях и минералах элементы не преобразуются, но сохраняются так, как они были до соединения; они только размещаются иначе. Смесь, минерал – это группа соединившихся друг с другом потенций; в растении же нет уже более ни семени, ни земли. В первых потенции разместились, сохранившись; во втором потенции, разрушившись, преобразовались.

Эта необходимость преобразования обеих потенций для произведения реального бытия становится источником новых особенностей, относящихся уже ко второй форме существования – к бытию образующемуся. Здесь объяснение явления жизни растений.

Как уже сказано было, для произведения реального бытия – растения – семя должно утратить свое вещество, а земля – свою форму. Произойти же это может только одним способом: из семени должно выделиться вещество и заместиться веществом земли; земля, видоизменяясь, должна войти в формы, предустановленные в семени. Отсюда – явление питания. Обе потенции начинают соединяться: вещество выделяется из семени – последнее сгнивает и замещается веществом земли – семя прорастает.

Но так как вещество земли количественно перевешивает вещество, содержавшееся в семени, а между тем должно все войти в семя для произведения реального бытия, – то формы, скрытые в семени, должны раздвинуться, расшириться для восприятия вещества. Отсюда – явление роста. Вот почему семя, сгнивая, не уничтожается и в растущем, напр., дереве, не разрываются его органы питания, но оно увеличивается, «вырастает»; то, что осталось в семени и что перешло от него в дерево, есть единственно форма, лишенная всего материального, а форма не может ни разрушиться, ни разорваться, но только увеличиться в объеме, сохраняя свой вид, или уменьшиться. Атак как вещество потенции здесь должно входить, а не выходить, то форма и увеличивается. Таким образом, на совершенной разделенности в потенциях материи и формы основывается сохранение растущего дерева; из одного этого факта вытекает одновременно и необходимость роста, и его возможность.

Но, увеличиваясь, форма должна сохранять все свои очертания. Она только раздвигается, но не изменяет свой вид, потому что последнее было бы уничтожением для нее как формы; а уничтожиться она не может, так как была предустановлена потенциально в семени и, следовательно, должна осуществиться в выросшем растении. Отсюда – то́ явление, что во все моменты своего развития растение сохраняет один вид. Дуб и годовалый и столетний есть все тот же дуб. Рост есть действительное изменение объема при сохранении формы.

Этим же неизменным сохранением формы при изменяющемся содержании объясняются явления цветения и образования плода и семени. Когда уже все потенциально предуготовленное вещество вступило в предустановленные формы и более уже нечему вступать в растение, его формы начинают снова сдвигаться, сохраняя все очертания и утрачивая вещество: последовательно образуется цветок, затем плод и, наконец, семя – как последний синтез всех форм отживающего растения. Таким образом, заканчивая свое реальное существование, растение возвращается снова к тому, из чего вышло. Оно снова разлагается на две потенции – определенную, сохраняющую в себе его формы, и неопределенную, состоящую из его вещества (семя отпадает и сохраняет жизнь, растение умирает, сгнивает и превращается в землю).

Что умирание действительно не есть разрушение, но возвращение реальности к своим потенциям, в данном случае выражающееся вторичным отделением формы от вещества, это одинаково доказывается и умозрением, и наблюдением. И в самом деле, образование семени есть всегда высший момент развития растения и нередко последний момент его жизни. Создав семя, растение разрушается[8], потому что в семени уже сосредоточились его формы, и, следовательно, само оно уже лишилось, в сущности, их. В нем нет уже более ограничивающего начала, которое сдерживало бы вещество от распадения. То, что, по-видимому, еще оформливает его, в действительности есть только скелет формы, уже разрушающийся, но еще не успевший разрушиться окончательно; это не живая форма, имеющая силу сдерживать вещество, но вещество, с которого уже снята форма, но которое, прежде чем распасться, еще сохраняет некоторое время неясные очерки прежней формы. Вот почему, произведя семя, растение лишается жизни и умирает. С другой стороны – если растение умерло, то это значит только, что его вещество, утратив форму, возвратилось в землю и смешалось с нею; но растение состояло не