– На каждом папоротнике вызревают сотни спор, их разносит ветром или животными. Вот смотрите!

Сотрясаясь от смеха, он начал кататься по земле.

– Я – часть этого! Я – часть природы!

Страйд сорвал лист побольше и сунул его Куперу под нос.

– Каждая упавшая в землю спора прорастает, превращаясь в маленький диск. И знаете что? У нее есть и мужские, и женские органы размножения. Это бисексуал. Люди скажут, это неестественно. Не верьте им!

Он сунул в руки Куперу пахнувший сыростью, зеленью и папоротником лист. Детектив неуверенно взял его, не совсем представляя, что с ним делать, но и не желая уходить, поскольку это представление слишком заинтриговало его.

– Мужские органы производят сперму. О да. Уж про сперму-то мы знаем! Но папоротники… их сперма на дождевой воде. Понимаете? Осенью здесь листья всегда сырые, поэтому их сперматозоиды путешествуют по воде, добираются до женских органов и оплодотворяют яйцеклетки. Затем вырастает новое растение. Новый папоротник. Новый папоротник-орляк. Их становится все больше и больше. И знаете что еще? Папоротники занимаются этим триста миллионов лет. – Страйд диким взглядом уставился на Купера. – Доисторические древесные папоротники вырастали до сотни футов высотой. Они и сейчас есть, под землей, прямо здесь. Окаменевшие древесные папоротники. Мы называем их углем. – Он вырвал у Купера лист, словно посчитав его недостойным держать такое сокровище. – Так какой вид самый успешный? Самый умный? Лучше всех приспосабливается? Люди? – Он засмеялся. – Я изучал ботанику. Мне пытались доказать, что это наука; хотели заставить меня изучать микологию и фитопатологию. Хотели, чтобы я изучал схемы однодольных растений или анализировал процесс гидроморфизма. Чтобы я рассматривал пестики, корешки и чашечки. Но я-то видел кругом одни чудеса. Чудеса жизни.

Выбравшись из папоротников, он нагнулся и подобрал с земли рядом с дорожкой маленький осколок кварца. Он с нежностью держал его на ладони, словно это было живое существо, которое чувствовало его прикосновение.

– Посмотрите на землю. Она настолько привлекательна, что ее так и хочется погладить. Ее шкурка напоминает бархат. Но это дикое создание, ее нельзя приручить. Огромный спящий зверь. А может, она только делает вид, что спит. И это ее тело.

Купер молчал, чувствуя себя глупо и растерянно, как человек, который забрел не в ту церковь и не знает, что делать, когда все остальные молятся.

– Танцовщицы все знают об этом, – говорил Страйд. – Танцовщицы стали частью ее тела.

Внезапное движение на пустоши заставило Купера взглянуть туда. На секунду он подумал, что на месте убийства Дженни Уэстон стоят люди, – серые призраки медленно сошлись и, наклонившись друг к другу, о чем-то шептались над песчаной поляной. Потом он понял, что видит самих Девять Девственниц – яростная убежденность Страйда на мгновение преобразила камни.

– Я вполне понимаю, почему наши предки обожествляли деревья, – сказал Страйд. – А вы? Что вы чувствуете, когда слышите в лесу цепную пилу или видите новое вонючее гудроновое шоссе? Не слышите, как где-то в глубине вашей души раздается вопль «убийца!»? Вы понимаете, о чем я говорю?

Купер нахмурился, пытаясь вникнуть в слова Страйда.

– Значит, вы открыли для себя некую истину.

– Верьте тем, кто ищет истину, – сказал Страйд. – Но не верьте тем, кто говорит, что нашел ее.

Когда они вернулись обратно в фургон, Страйд снова выглядел изможденным. Судорожно дыша, он рухнул на подушки и вытянулся во весь рост. Через несколько минут он едва слышно произнес:

– Я до сих пор вижу ее лицо.

Ничего не выражавшее лицо самого Страйда было еле видно за плясавшими на нем тенями от свечи. В дрожавшем свете оно казалось неестественным. Куперу было слишком жарко в тесном, замкнутом пространстве фургона. Он неуютно чувствовал себя среди пледов и одеял, пропахших немытыми телами. Хотелось поскорее выйти на свежий воздух.

– Чье лицо? – спросил он.

Но Страйд, похоже, пребывал в другом мире. Хотя его тело, раскинувшись на подушках, пребывало здесь, его сознание, по-видимому, парило вместе с пустельгой над пустошью. Доведя себя до состояния полного изнеможения, он заговорил снова, шепотом обращаясь к самому себе:

– Я до сих пор вижу ее лицо.

Оуэн и Кел, похоже, не испытывали проблем с общением. Купер задумался, о чем они говорили в его отсутствие; может, просто обменивались беззлобными оскорблениями, потягивая пиво. Оуэн допил свою банку, и они все выбрались наружу, оставив Страйда в одиночестве. Кел все еще с подозрением поглядывал на Купера.

– Кел, вас действительно ничто не связывает с той жизнью? – спросил Купер.

– Да нет. Сам не хочу. У меня есть старики родители – на случай, если захочется до конца жизни слушать их лекции. Девушка есть. Но… иногда лучше пожить независимо, самому по себе, понимаете?

– Но сейчас вы не сам по себе.

– Мы-то со Страйдом? Страйд говорит, это карма, что мы так встретились. Слышали эту фишку: судьба отплатит вам за все, сделанное в прошлой жизни?

– Похоже, Страйд неплохо разбирается во всяких мистических штуках.

– Ага, держи карман шире.

– Да?

– Нахватался разных фраз из книжек, вот и все. Но его это устраивает. А зачем иначе религия, верно? Во что бы ни верил, главное, чтоб работало.

– Как защитная оболочка ауры.

– Ну да. Если он в самом деле верит, что она не пропускает негативные энергии сознания, значит, для него так и есть.

Купер задумался над этим высказыванием: с виду оно было столь же полезно, как и любой совет психиатра.

– Вы хорошо знаете Страйда?

– Он мой брат.

– Но вы познакомились всего несколько месяцев назад, в день летнего солнцестояния.

– Все равно. Он мой брат.

– Держу пари, вы ничего не знаете о нем. Откуда он?

– Кому какое дело? Кого волнует, кто он и откуда пришел в другую жизнь? Это наша жизнь. И это сейчас важно.

– Вы выходите иногда на пустошь? – спросил Купер.

– Конечно.

– К каменному кругу?

– Страйду нравится разговаривать с Девственницами. В этом нет ничего дурного. Он никому не причиняет вреда.

– Вы ходите вместе с ним? Или он ходит один?

Кел сжал губы.

– По-моему, я достаточно вам рассказал.

– Он ходит один по ночам?

– Вы такой же, как и все! Пробрались в фургон, думаете что-то выведать у нас. Оставьте Страйда в покое. Сейчас он никому не причиняет никакого вреда.

– Сейчас? – тихо уточнил Купер.

Нахмурившись, Кел резко развернулся и направился обратно в фургон. Купер посмотрел на часы. Он уже слишком много времени провел на Рингхэмской пустоши. У него была назначена встреча среди других камней, и, если он опоздает, будут неприятности.