«Думаю, Оля на моем месте поступила бы так же», – мелькнуло у него в голове, и эта мысль придала ему силы.

– Прости меня, Оленька… – прошептал он и заплакал, уткнувшись лицом в ее одеяло. – Прости, если можешь… Но так надо.

И вдруг… Вдруг он почувствовал какое-то движение под одеялом, сначала слабое, еле заметное, потом посильнее… Алексей поднял голову и увидел, что веки Оли дрогнули. Не веря своим глазам, он склонился над ней. Неужели? Не может быть… Но это было именно так.

Длинные ресницы Оли качнулись еще раз, и еще… Леша замер, точно боясь, что неосторожное движение может спугнуть ее пробуждение. А его любимая вдруг вздохнула и открыла глаза. Взгляд ее был ясным и совершенно осмысленным.

Бывший писатель онемел от изумления и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. О Боже милосердный, она очнулась! Женя ошиблась! А может… Может, и не было ее, никакой Жени? Значит, весь этот бред ему просто привиделся?

– Оля… – он потянулся к своей невесте. – Оленька, родная моя…

Его любимая обвела взглядом палату, потом посмотрела на него, и губы ее шевельнулись.

– Алеша! – услышал он явственный шепот. – Милый… Ты здесь, со мной!

Он осторожно дотронулся до ее лежащей поверх одеяла тонкой теплой руки, которая была вся в синяках от иголок капельницы. Ее пальцы ответили слабым пожатием, а губы тронула улыбка.

– Лешенька, – проговорила уже громко Оля, и у него даже мурашки побежали по всему телу от звука этого такого знакомого милого голоса. – Родной! Как я рада… Иди ко мне!..

Ее исхудавшие за время болезни руки легли на его плечи, и Оленька попыталась притянуть его к себе. Алексей подался ей навстречу… И вдруг в этот миг рядом с кроватью возникло суровое точеное лицо с римским носом – лицо его нынешнего ангела-хранителя. От испуга и удивления Алексей дернулся, руки Оли бессильно упали на кровать.

Может, померещилось? Но лик ангела не исчезал. Более того – хранитель поднял руку в предостерегающем жесте и воскликнул:

– Не верь! Это не Оля! Это обман! Темные силы хотят сбить тебя с пути, чтобы помешать тому, что ты задумал.

Растерянный Алеша не знал, чему верить. Голос ангела все еще отдавался в ушах, Оленька с мольбой тянула руки… А взгляд писателя неожиданно упал на экраны мониторов. Пульсирующие линии все еще еле подрагивали. Чего, конечно, никак не могло быть, если бы Оля на самом деле очнулась. Он пробормотал что-то себе под нос – то ли выругался, то ли призвал Небо на помощь.

– Прости, – повторил он в полный голос. – Прости меня, дорогая, любимая, единственная… Но я не могу поступить иначе.

Он сжал зубы и, застонав, выдернул из розетки шнуры от приборов, которые все это время поддерживали в его возлюбленной жизнь. Что-то пискнуло, и вдруг в палате стало очень тихо. Оля по-прежнему лежала на койке не шевелясь, а линии на экранах мониторов сделались ровными и абсолютно прямыми.

– Ужасно! Просто ужасно! И здесь то же самое! – Ангелина Кирилловна отшвырнула очередную газету и приложила тонкие пальцы к вискам, точно у нее вдруг резко заболела голова. – Как все-таки нравится этим журналистам смаковать все самое неприятное… Кажется, ни одно издание, ни одна телепередача не остались в стороне – все обсуждают, как известный писатель Ранцов убил свою жену… Но что же теперь будет с бедным Алешей? Его казнят за убийство?

– К счастью, в этой стране недавно отменили смертную казнь, – попытался утешить ее Александр Петрович. – Вместо этого теперь сажают в тюрьму на долгий срок. Но, думаю, у Алексея все будет иначе. Скорее всего, его осмотрят доктора и сочтут сумасшедшим. Невменяемым, так, кажется, это называется.

– Именно так. А осмотр называется «судебно-психиатрическая экспертиза», – кивнула Лина. – Я, пока слежу за этой историей, выучила все термины. Даже слово «эвтаназия». Ведь никто, разумеется, не знает истинных причин поступка Алеши, поэтому многие думают, что подобным образом он просто хотел прекратить бессмысленные и безнадежные мучения Оли. Находятся даже те, кто на его стороне. Впрочем, есть и такие, которые утверждают, что ему просто надоело платить за ее лечение, – ее губы скривились в брезгливой гримасе.

– Если у Алексея есть сторонники, то это очень хорошо, – с надеждой проговорил Александр Петрович. – Тогда даже имеется шанс, что его оправдают.

– Ох, сомневаюсь… – вздохнула Ангелина. – Скорее всего, экспертиза признает его невменяемым. И отправится наш с вами Алеша прямиком в сумасшедший дом. Именно так, как это и было предсказано в Книге Судеб.

– До сих пор не могу с этим смириться! – воскликнул ее собеседник. – Ну почему, почему все складывается так несправедливо? Ведь Алексей абсолютно нормален! Он действительно был на Небесах! Он действительно присутствовал на Высшем Суде! И решение прекратить жизнь Оли и их нерожденной дочки было не плодом помутившегося ума, а единственно возможным способом спасти мир от Апокалипсиса!

– Да, мы с вами это знаем. Но вряд ли сумеем кому-то объяснить.

– Знаете что, Лина, – Александр Петрович вдруг резко поднялся с места. – Вы как хотите, но я не могу больше молчать. Я прямо сейчас отправлюсь в милицию и расскажу все, как есть. Пусть они тоже узнают правду!

– Саша, думайте, что вы говорите! – Пожилая женщина тоже встала и решительно преградила ему путь. – Поступить так – это не просто безрассудство, это величайшая глупость! Максимум, чего вы добьетесь, – это того, что вас тоже отправят в сумасшедший дом. И я, беспомощная пожилая женщина, останусь совсем одна. Вы этого хотите?

– Нет, конечно, что вы, Линочка! Как вы можете такое говорить?

– Ну а раз так, то прошу вас – навсегда откажитесь от идеи открывать людям глаза на Истину. Все равно это бесполезно и ни к чему хорошему не приведет… – Она вдруг побледнела и приложила левую ладонь к груди.

– Линочка, что с вами? – встревожился Александр Петрович. – Вам нехорошо? Сердце?

– Да… Что-то кольнуло…

– Принести лекарство?

– Пожалуйста, если вас не затруднит…

– Ну что вы, какие могут быть затруднения!..

Выпив лекарство, Ангелина Кирилловна глубоко вздохнула.

– Ну вот, кажется, уже и лучше. Отпустило немного. Все-таки слабость здоровья и немощность – ужасные вещи. Без них старость была бы вполне сносным явлением.

– Меня еще очень пугает возрастное помутнение рассудка, – признался Александр.

– Ну, по крайней мере, сейчас мы с вами, слава богу, этим не страдаем, – слабо улыбнулась Лина. – Жаловаться на ухудшение памяти ни у вас, ни у меня тоже поводов нет. И вывод один: пока мы с вами еще в здравом уме, нужно извлечь как можно больше пользы для себя из тех лет, которые нам отпущены…

– Линочка, а как вы смотрите на то, чтобы обвенчаться? – вдруг спросил Александр Петрович.