Ночь 6 октября выдалась темной. Двигаясь с северо-востока и доверившись удаче, Эммерманн взял курс на Кейптаун. При высоком приливе он пошел над минным полем. При этом оставил в лодке несколько человек, чье присутствие там было жизненно важным для корабля, остальным приказал подняться на верхнюю палубу в спасательных жилетах.

Эммерманну важно было узнать, во-первых, какие входы и выходы проделали британцы в немецком минном поле и, во-вторых, где они разместили свое.

Через несколько часов они увидели первые проблески огней на берегу, а скоро уже могли различить и темный силуэт столовой горы за городом. Кейптаун был залит светом, как в мирное время. Эммерманн углубился в акваторию рейда, вначале в надводном положении, затем в подводном, чтобы избежать обнаружения со стороны множества грузовых судов, стоявших на его пути.

— Снять спасательные жилеты!

Эммерманн дал всем взглянуть в перископ на Кейптаун, на порт, который, наряду с Рио и Сиднеем, считается красивейшим в мире.

За германскими минными полями южноафриканцы чувствовали себя в полной безопасности. Не видно было никаких признаков того, что они опасаются вторжения германских подводных лодок. Их эксперты считали, что невозможно, чтобы подводные лодки могли действовать в столь отдаленных водах Южного полушария.

Эммерманн залег на грунт. Глубина в этом месте составляла 75 метров. Мощная зыбь «ревущих сороковых» широт, доходившая до самого порта, чувствовалась и на этой солидной глубине. Лодка беспокойно ерзала, ее то и дело приподнимало, потом жестко опускало на скальный грунт, так что она скрипела и стонала. Во второй половине дня Эммерманн подвсплыл на перископную глубину. Все утро над головой стоял интенсивный шум винтов, и сердце Эммерманна колотилось сильнее обычного, когда он приближался к поверхности. Он боялся, что в любой момент может столкнуться со снующими по бухте буксирами или каким-нибудь пароходом, входящим или выходящим из бухты.

Первый взгляд в перископ успокоил его: никаких судов в непосредственной близости не было. Но море было таким гладким, что он не поднимал перископ более чем на несколько сантиметров над водой из-за большого риска оказаться обнаруженным. Кейптаун купался в ярких лучах солнца. Эммерманн хорошо различал в перископ дома, отели, портовые сооружения. Перископной фотокамерой Эммерманн сделал пару снимков города и порта.

— А то потом никто не поверит, — сказал он. — Снимки станут конкретным доказательством факта посещения бухты.

Эммерманн чувствовал себя нищим без гроша в кармане, который разглядывает витрины магазинов, полных удивительных сокровищ. Он стал мечтать прогуляться по Кейптауну, посидеть на террасе одного из знаменитых на весь мир отелей, выпить чашку кофе или бокал прекрасного темно-синего кейптаунского вина.

Метрах в двухстах Эммерманн увидел маленький сторожевик, охраняющий, очевидно, фарватер. Постоянно входили в порт и выходили из него разные суда, многие двухтрубные, а одно — трехтрубное.

Ночью над небом Кейптауна бегали прожектора. Над городом летали самолеты, а прожектора старались поймать их.

В течение следующего дня Эммерманн продолжал свои наблюдения и довольно скоро определил курс, которым суда выходят из порта. Чтобы твердо убедиться в этом, он за несколько часов до «времени ноль» с полмили прошел за грузовым судном, вышедшим из порта.

Без десяти полночь. Через десять минут наступит 9 октября.

Внезапно впереди замаячило судно. Ничего не подозревая, оно шло прямо на линию выстрела подводной лодки Эммерманна. И какое судно!

За десять минут до «времени ноль» первая торпеда вышла из торпедного аппарата. Она поразило это крупное судно под полубак. Судно перевернулось и ушло под воду.

— Еще одно! — крикнул впередсмотрящий, не успело еще первое судно уйти под воду.

Этот транспорт оказался еще больше, он шел при всех огнях, и, судя по всему, там не заметили, что судно, шедшее впереди, исчезло.

— Пли!

Через некоторое время он произнес:

— Пара штук на завтрак — это неплохо.

Навигационные огни дали ему всю необходимую информацию, и он производил атаки, похожие друг на друга, как копии. Позже ночью он записал на свой счет еще одно судно.

Другие лодки также добились успехов. За первые две ночи на дно было пущено 200 000 тонн. Это был действительно «Paukenschlag» — «удар в литавры».

Но этот фейерверк не мог продолжаться вечно. Южноафриканцы зашевелились. Их реакция была быстрой, продуманной и, что и говорить, весьма неприятной для подводников. Уже на следующий день поисковая группа обнаружила Эммерманна в его «лежбище», и в течение двадцати восьми часов его жизнь висела на волоске под градом глубинных бомб. Но на другой день к нему пришла достойная компенсация за муки. 25-тысячный лайнер «Оркадес», по-видимому не предупрежденный об опасности, сам попал к нему в объятия и был поражен двумя торпедами.

Эммерманн видел, как спускались шлюпки, как в них высаживались войска. Очевидно, это был военный транспорт. Больше Эммерманн стрелять не мог, ему пришлось погрузиться на 35 метров и перезарядить торпедные аппараты. С глубины на лодке слышали шум винтов: транспорт обрел способность хода.

После перезарядки торпедных аппаратов Эммерманн мог снова всплыть. Два часа он на максимальном ходу гнался за гигантским транспортом. И наконец догнал и выпустил по нему три торпеды. Через три минуты судно перевернулось.

Еще три недели крейсировал Эммерманн у города своей мечты, но больше ничего не добился.

* * *

В пятницу 13 ноября своего самого большого успеха добился Мертен. За сутки, с полуночи до полуночи, он атаковал шесть судов и все шесть потопил. Среди них оказались сухогруз водоизмещением в 19 500 тонн и вооруженный пассажирский лайнер «Сити оф Каиро». Его маскировка и установленные на полубаке и корме пушки выдавали в нем военный транспорт.

Вскоре после заката впередсмотрящий заметил любопытное облачко. Море было гладким, как сельский пруд, а небо голубым, как дельфтский фарфор. Маленькое облачко походило на верх гриба, основание которого находилось за горизонтом. Мертен взял курс на облачко. Стемнело. Появился силуэт — судно без огней, шедшее прямо на подводную лодку.

Мертен несколько раз заходил в атаку. Наконец он выстрелил и попал. Сложная техника торпедной стрельбы стала практически его второй натурой. Он одновременно считал, оценивал и стрелял.

После того как столб воды осел, Мертен увидел в мигающих огнях судна, что с него спустили две шлюпки.

— Противник пользуется радиостанцией! — доложил радист.

Мертен выпустил по судну еще одну торпеду. Она разломила судно надвое в районе между мачтой и кормой.

— Противник прекратил давать сигналы, — сообщил радист.

Мертен всплыл.

* * *

В ноябре 1942 года 160 подводных лодок действовали в Атлантике, 26 — в Арктике, 19 — в Средиземном море и первые 2 специальные лодки[31]появились в Черном море.