То, что Монтгомери на одной стороне фронта, а Роммель на другой были ключевыми фигурами сражения, не подвергает сомнению никто. Они определяли и направляли каждое движение; но вся сила их приказов испарялась, когда дело доходило до непосредственного исполнения их решений на линии фронта. Там решения принимались на уровне командиров батальонов и рот. Эти командиры могли решать и решали, стоит ли им вступать в бой, и если да, то как именно. Они решали, надо ли идти дальше, или следует остановиться, или даже отступить. Их начальники на уровне бригад, дивизий и корпусов назначали цели, обеспечивали поддержку танками, артиллерией и инженерными войсками, определяли время, а потом теряли всякую возможность влиять на ход событий. Счастье еще, если они хотя бы через несколько часов, да и то в самых общих чертах, узнавали, что произошло на передовой. Между армейскими командирами на передовой и высшим командным составом стояли командиры дивизий и бригад, которые вмешивались в планирование операции своими приказами и могли исказить или задержать исполнение главного приказа. Однако свобода действий командиров промежуточного звена всегда была сильно ограничена. Фрейберг мог совершать какие-то суетливые действия, но они оказывали гораздо меньший эффект, чем это могло показаться. Самостоятельные поступки командования среднего звена чаще и легче оказывали отрицательное действие, нежели положительное. Примером тому может служить излишняя медлительность Ламсдена, Гейтхауза, Кастенса и других. Соединенные усилия таких энергичных, воодушевленных и находчивых людей, как Хоррокс, Хардинг и Робертс, мало что могли сделать против упрямых фактов реальности в боях у Химеймата.

Для пехотинца, идущего в атаку или сидящего дни напролет в окопе, для танкового экипажа, продирающегося через минное поле в пыли и темноте или пытающегося взять крутой склон, с которого его поливает огнем противотанковая артиллерия противника, для сапера, расчищающего минные поля, для расчета противотанкового орудия или полевой артиллерии приказы были хаотичными и бестолковыми, лишенными какой-либо внутренней логики. Хуже всего было у выступа к востоку от гряды высот «Почка». Все это место было покрыто пылью, в которой солдаты увязали по колено. Никто не знал, где находится и где его соседи. Никто не знал, где начинаются и где кончаются минные поля. Все постоянно в кого-то стреляли, или стреляли в них, но никто не мог сказать, кто именно стрелял и зачем. Попытки прояснить положение приводили к ложным умозаключениям. Информация, которую тщательно, по крупинкам собирали, могла оказаться ложной. В конце концов солдат начинал действовать самостоятельно, невзирая на то что его действия могут доставить неудобство другим, вызвать у них раздражение или гнев. Сердца ожесточались. Чем дольше продолжался бой, тем больше солдаты были склонны к неповиновению, тем меньше оставалось у них терпения и склонности к самопожертвованию. Внезапный просвет в начале ноября, когда фронт противника был, наконец, взломан, как рукой снял эту душевную усталость. Теперь началась гонка, кто будет первым: это подогревалось чувством того, что, чудом уцелев среди нескончаемых опасностей, боев, минных полей, невозможно умереть, когда победа так близка.

Радость победы, одержанной после стольких разочарований, не оставляла места в душах для сочувствия противнику. Теперь, когда улеглись ненависть и горечь, можно только посочувствовать немецкой танковой армии, солдаты и офицеры которой мужественно сражались, несмотря на отсутствие шансов устоять или победить. Особенно стоит посочувствовать их командующему Эрвину Роммелю. Он видел, как армия, которую он создал буквально из ничего и с таким успехом почти провел к цели, рассыпалась на его глазах. Все надежды воссоздать армию рухнули, когда пришло известие о том, что союзные армии высадились на другом средиземноморском берегу Северной Африки.

Роммель возлагает вину за большую часть своих потерь на заключительном этапе битвы, особенно за брошенную на произвол судьбы итальянскую пехоту, на приказ Гитлера, полученный днем 3 ноября, в котором отменялся приказ об отступлении, который был составлен Роммелем в предыдущую ночь. Но трудно поверить, что в реальности этот приказ Гитлера внес изменения в течение событий. Попытка провести этот приказ в жизнь успеха не имела, даже если допустить, что такая попытка действительно имела место. С одним возможным исключением – итальянской дивизии «Болонья», но у нее было очень мало шансов прорваться на запад. Представляется, что как на южном, так и на северном участках фронта танковая армия продолжала отступать на протяжении всех суток, пока действовал приказ Гитлера, запрещавший отступление.

Что касается Монтгомери и его 8-й армии, то для них это была великая победа. Об этом событии Черчилль написал, что почти правдой будет сказать: «До Аламейна у нас не было побед. После Аламейна у нас не было больше поражений». «Почти» – необходимое дополнение, если вспомнить о ранних победах в пустыне и в Абиссинии. Вместе с провалом попытки немцев взять Сталинград в это же время их поражение под Эль-Аламейном означало поворотный пункт Второй мировой войны. Победа была достигнута за счет решительности, реализма и военного искусства Монтгомери. В его руках были сосредоточены большая огневая мощь и превосходящие ресурсы, особенно это касается снарядов, которые выпускали танки и пушки, и бомб, которые сбрасывали самолеты. У него было превосходство в численности. На его стороне было мужество и поистине бульдожье упорство сражавшихся на линии огня солдат: пехотинцев, артиллеристов, саперов, танкистов, расчетов противотанковых орудий. Вклад других военнослужащих – солдат, моряков и летчиков – был исключительно важным, но именно то меньшинство людей, которое сражалось на передовой, понесло самые тяжелые и невосполнимые потери. Многие из этих павших с тех пор лежат погребенными в песках Эль-Аламейна. И, как во всех битвах мировой истории, ранили и убивали чаще всего самых доблестных, самых храбрых и самых лучших.

3 августа. Черчилль и Брук прибывают в Каир.

5 августа. Их приезд в штаб 8-й армии.

6 августа. Александер назначен командующим войсками на Среднем Востоке, Готт – командующим 8-й армией.

7 августа. Гибель Готта. Вместо него назначен Монтгомери.

9 августа. Александер прибывает в Каир.

12 августа. Монтгомери прибывает в Каир и направляется в штаб Окинлека.

13 августа. Монтгомери инспектирует 8-ю армию и самовольно, раньше времени берет на себя командование.

15 августа. Александер принимает дела у Окинлека.

19 августа. Черчилль и Брук наносят визит в штаб 8-й армии.

30 августа (ночь). Наступление Роммеля. Начало битвы под Алам-эль-Хальфой.

31 августа. Бои в окрестностях Алам-эль-Хальфы.

1 сентября. Начало боевых действий 8-й бронетанковой бригады. Непрерывные атаки Королевских ВВС.

2 сентября. Роммель принимает решение об отступлении.