– Доказательства?

– В смысле?

– Ты, Васечка, только что высказал некую версию. Говоря юридическим языком. Или, выражаясь по-вашему, по-научному, – гипотезу. Однако ты знаешь лучше меня, любая гипотеза (или версия) – не аксиома. Ее следует доказать.

– Про подлость моего дяди фактов имеется тьма.

– Например?

– Я уверен, что совсем не все про него знаю… Так, макушку айсберга… Но даже этого вполне хватает для приговора.

– Да ты расскажи хоть что-нибудь!

Леся нарочно заводила Васю – чтобы он стал словоохотливей. Отчего-то она чувствовала, что он человек азартный и в пылу спора может выболтать то, о чем говорить не собирался.

– Например, мне отец рассказывал, как Брагин свой бизнес начинал и со своим первым партнером обошелся.

– Ну и как?

– Не буду грузить тебя подробностями, но, коротко говоря, он своего компаньона (со смешной украинской фамилией Шишка, я ее даже запомнил) просто кинул. В циничной и жесткой манере. Шишка, говорят, после того впал в полное ничтожество. У него даже квартиру за долги отобрали.

– Обычная история для девяностых, – безучастно заметила Леся. Своим деланым равнодушием она поддразнивала парня, вынуждая его рассказывать. Ей хотелось, чтобы он изложил то, что у него действительно наболело: историю ссоры Брагина с его родителями. Версию продюсера она знала из найденного письма (в том, что послание писал Брагин, сомнений у нее практически не осталось).

– А ты знаешь, например, – молвил Вася, – что мой дядя в советское время дипломатом был?

– Да, знаю.

– Откуда? – нахмурился молодой человек. – Он тебе успел рассказать?

– Нет, – по-прежнему дразня его, загадочно улыбнулась Леся, – но у меня имеются свои источники.

– Ник разболтал, что ли?

– Почему сразу Ник? Я ж тебе говорю: источники – свои. Не названные и конфиденциальные.

Не станет она признаваться ему, что сведения о продюсере она получила из Интернета и из уст Борисоглебского. Ей доставляло определенное удовольствие вертеть Васей и слегка мучить его, будто он своей любовью предоставил ей некую власть над собой.

– Ну ладно, – нахмурился парень, – дипломат и дипломат, ничего зазорного в этом нет, почтенная профессия. Но ты наверняка не знаешь, как он заполучил свою первую загранкомандировку.

– Не знаю, – покачала головой Леся.

– Это еще в советские времена было. Дядя ведь после армии в МГИМО пролез, по партийному набору, а потом, когда институт закончил, его в МИД распределили. Он мог бы там, в центральном аппарате, лет десять просидеть на грошовой зарплате, прежде чем его в загранкомандировку направят… Тем более что связей никаких у него не было… Ни родственников влиятельных, никого… Брагин сам моим родителям эту историю рассказывал, и со смехом… Он думал тогда, что я еще маленький и даже если слушаю его, то все равно ничего не понимаю, а я уже многое понимал… Тогда, в юности, он своего друга подставил – он вообще предатель по натуре был, мой дядя…

– И как он его подставил?

– На то место, куда дядюшка попал, сначала должен был его коллега поехать. На хорошую зарплату в инвалюте. Ты, наверно, и не представляешь, что означали тогда, в советские времена, загранкомандировки, да еще длительные. Люди за них готовы были глотку перегрызть…

– Да знаю я.

– Откуда?

– Мама рассказывала.

– А-а. А она что, за границей работала?

– Да нет, что ты. Она мне просто много рассказывала о тех временах.

– Ну, значит, бэкграунд ты знаешь… А случилось вот что… В начале восьмидесятых Брагин дружил со своим коллегой по МИДу. Они вместе, семьями, тусовались с этими Куприяновыми…

– Как фамилия? – переспросила Леся.

– Куприяновы. А что?

– Кажется, я уже где-то ее слышала.

– В смысле?

– Нет. Ерунда. Почудилось. Да и мало ли на свете Куприяновых… Ну а дальше?

– Так вот, Куприянова с женой как раз посылали работать в Африку. Они и чемоданы уложили, и отвальную устроили. И даже уже поехали в аэропорт, на самолет. Предвкушали: завтра пересадка в Париже, они Францию, пусть одним глазком, но увидят, а потом как минимум три года в загранке проведут, вернутся, кооператив купят… И вот приезжают они в Шереметьево-2, идут на таможенный досмотр, и вдруг – в чемодане у них находят антисоветскую литературу! Какой-то документ, который здесь, в СССР, один известный диссидент написал, а на Западе его еще даже не издали – представляешь, что получилось? Советский дипломат везет антисоветчину! Знаешь, какой скандал был?

– Могу себе представить.

– Да вряд ли… Короче, мужика того с рейса снимают, раздувают дело, а потом даже из партии исключают и из МИДа увольняют с волчьим билетом… А на место Куприяновых в Африку срочно едет (они в одном отделе работали и, повторяю, дружили) Брагин с супругой…

– Ну и что? – пожала Леся плечами.

– Как – что?! Ты не понимаешь! – азартно воскликнул Вася. – Что, мужик, который на антисоветчине засыпался, идиотом, что ли, был? Разве не понимал – тем более сам дипломат, – что такие вещи нельзя через границу провозить?.. Конечно, все он знал. И наверняка никаких прокламаций не вез. Я уверен: это Брагин ему в чемодан ту петицию подбросил!..

– Да? – нахмурилась Леся. – А доказательства?

– Да какие тут доказательства! Ты бы видела, как мой дядюшка эту историю рассказывал! Он тогда выпил, и по его лицу, по его улыбочкам хитрым, по его недоговоркам сразу можно было понять: он!.. Он к этому руку приложил!

– Типичный случай правового нигилизма, – вздохнула Леся.

– Ты о чем?

– Да о том, что подложил антисоветчину, не подложил, Брагин или не Брагин, доподлинно мы не знаем. А ты уже готов обвинить родного дядю.

– Я не обвиняю, я просто говорю: мог подложить . Характер у него такой, подлый…

– Но то, что Брагин действительно в той истории замешан – просто твои домыслы.

– Домыслы?! Ну хорошо, пусть домыслы. А история с моим отцом – вот уж точно не домыслы.

«Наконец-то Вася заговорил о том, что его действительно волнует», – подумала Леся и спросила:

– И что там с ним произошло?

– Эх, сейчас бы выпить… Нет, – спохватился Вася, – ты не думай, я не алкоголик, но просто слишком много стрессов сегодня… Жаль, ты мне тут, на моей же даче, пить запрещаешь… Ведь ты меня сегодня опять назад в Москву погонишь, да?

– Как я могу выгонять тебя из твоего же дома? – улыбнулась Леся.

– Значит, разрешается выпить?.. Ура!.. Ты не волнуйся, я на террасе лягу… Где там моя бутылочка красненького?