Роско и Финлей стояли у камер. Я подошел к ним. Заговорил тихим голосом.

— Фальшивые деньги. Джо занимался в казначействе борьбой с фальшивыми деньгами. Вы ничего не слышали о подобном в ваших краях?

Оба пожали плечами и покачали головами. Я услышал, как открылась входная дверь. Обернулся. Клинер вышел на улицу, а Тил направился к нам.

— Я уже ухожу, — сказал я.

Пройдя мимо Тила, я открыл дверь. Клинер стоял на стоянке у черного пикапа, очевидно дожидаясь меня. Он улыбнулся, обнажив волчьи зубы.

— Примите мои соболезнования, — сказал он.

У него был негромкий, поставленный голос, в котором чувствовалось хорошее образование. Голос никак не вязался с загорелым, обветренным лицом.

— Вы оскорбили моего сына, — продолжал Клинер.

Он пристально посмотрел на меня. В его глазах вспыхнул огонь. Я пожал плечами.

— Ваш мальчишка первый оскорбил меня.

— Чем? — резко спросил Клинер.

— Тем, что живет и дышит, — сказал я.

Я направился через стоянку. Клинер забрался в черный пикап. Завел двигатель и тронулся. Он повернул на север. Я повернул на юг. Пошел пешком к дому Роско. Мне предстояло пройти полмили по первой осенней прохладе. Десять минут быстрым шагом. Я вывел «Бентли» из гаража. Поднялся назад в город. Повернул направо на Главную улицу и медленно прокатился по ней. Я смотрел налево и направо под аккуратные полосатые маркизы, ища магазин одежды. Нашел его в третьем здании к северу от парикмахерской. Заплатил полученными от Чарли Хаббл деньгами угрюмому продавцу средних лет за брюки, рубашку и пиджак. Светло-коричневый цвет, так близко к строгой официальности, на которую я был готов пойти. Без галстука. Я надел новые вещи в примерочной. Сложил старую одежду в сумку и бросил ее в багажник «Бентли».

Пройдя три дома на юг, я поравнялся с парикмахерской. Тот из стариков, что помоложе, как раз выходил на улицу. Остановившись, он взял меня за руку.

— Как тебя зовут, сынок? — спросил он.

Не было никаких причин ему не отвечать. По крайней мере, я их не видел.

— Джек Ричер.

— У тебя здесь были друзья-мексиканцы?

— Нет.

— А теперь есть. Двое. Ищут тебя повсюду.

Я посмотрел на старика-негра. Он равнодушно глядел на улицу.

— Кто они? — спросил я.

— Никогда раньше их не видел. Маленькие, в пестрых рубашках, коричневая машина. Ходили и спрашивали у всех Джека Ричера. Мы сказали, что никогда не слышали ни о каком Джеке Ричере.

— И когда это было?

— Сегодня утром, — сказал старик. — После завтрака.

Я кивнул.

— Я все понял. Спасибо.

Негр распахнул передо мной дверь.

— Заходи. Мой напарник тебя обслужит. Но сегодня утром он какой-то чересчур веселый. Наверное, стареет.

— Спасибо, — повторил я. — Увидимся.

— Надеюсь, надеюсь, сынок, — заулыбался старик.

Он не спеша удалился по Главной улице, а я зашел в парикмахерскую. Старший из двух негров был там. Сморщенный старик, чья сестра пела вместе со Слепым Блейком, и больше никого. Кивнув старику, я сел в кресло.

— Доброе утро, дружище, — приветствовал меня он.

— Вы меня помните? — спросил я.

— Конечно, помню. Вы были нашим последним клиентом. После вас у нас больше никого не было.

Я попросил, чтобы он меня побрил, и старик стал взбивать пену.

— Я был вашим последним клиентом? — спросил я. — Это же было в воскресенье. А сегодня вторник. Дела всегда идут так плохо?

Выпрямившись, старик махнул бритвой.

— Уже много лет, — сказал он. — Старый мэр Тил к нам не заходит, а что не делает мэр, не будут делать и остальные белые. Кроме старого мистера Грея из полиции, он как часы заходил к нам три или четыре раза в неделю, пока не повесился, упокой Господи его душу. Вы первый белый клиент с прошлого февраля, да, сэр, это точно.

— А почему Тил сюда не заходит? — спросил я.

— Наверное, боится. По-моему, ему не по душе сидеть закутанным в простыню, когда рядом стоит чернокожий с бритвой в руке. Наверное, он опасается, как бы с ним чего не случилось.

— А может случиться?

Старик издал короткий смешок.

— Полагаю, риск очень большой, — сказал он. — Осел.

— Значит, у вас хватает чернокожих клиентов, чтобы зарабатывать на жизнь? — продолжал я.

Обернув меня полотенцем, негр принялся намыливать мне подбородок.

— Парень, нам не нужны клиенты, чтобы заработать на жизнь.

— Не нужны? Почему?

— Мы получаем деньги от города.

— Вот как? И сколько же?

— Тысячу долларов.

— И кто их вам платит? — спросил я.

Негр принялся скоблить бритвой мой подбородок. Руки у него тряслись, как это бывает у стариков.

— Фонд Клинера, — прошептал он. — Социальная программа. Помощь малому бизнесу. Ее получают все, кто имеет свое дело. Так продолжается вот уже пять лет.

Я кивнул.

— Все это хорошо. Но на тысячу долларов в год вы не проживете. Конечно, это лучше чем ничего, но без клиентов вам все равно не обойтись, ведь так?

Я просто поддерживал разговор, как это бывает в парикмахерских. Но старик завелся. Он затрясся, закашлял смехом. Ему пришлось приложить все силы, чтобы добрить меня до конца. Я с опаской смотрел в зеркало. После прошедшей ночи будет обидно, если мне случайно перережут горло.

— Дружище, я не должен говорить об этом, — прошептал негр. — Но поскольку ты друг моей сестры, я открою тебе большую тайну.

У него в голове все смешалось. Я не был другом его сестры. Я ее в глаза не видел. Он сам рассказал мне о ней. Негр стоял у меня за спиной, держа в руке бритву. Мы смотрели друг на друга в зеркало. Как тогда с Финлеем в магазинчике.

— Тысяча долларов не в год, — прошептал он, нагибаясь к самому моему уху. — Тысяча долларов в неделю.

После этого он запрыгал вокруг меня, хохоча будто одержимый. Наполнив водой раковину, он смыл остатки пены. Промокнул мне лицо теплым влажным полотенцем. Затем сдернул с меня простыню, словно фокусник.

— Вот почему мы обходимся без клиентов, — хихикнул старик.

Расплатившись, я вышел. Он явно спятил.

— Передай привет моей сестре, — крикнул старик мне вдогонку.

Ехать до Атланты почти пятьдесят миль. Дорога заняла около часа. Автострада привела меня прямо в город. Я направился к самым высоким зданиям. Как только появились отделанные мрамором вестибюли, я вышел из машины, подошел к полицейскому на ближайшем перекрестке и спросил, где находится деловой район.