Лида оторопела, увидев рядом с ним свою соперницу. Саша не глядел ни на ту, ни на другую. Он неторопливо укладывал свой портфель. Начала Лида.

— Что вы здесь делаете, студентка Карташова? — вопрос прозвучал воинственно, но Кузнецов, кажется, не понял серьёзности момента и рассмеялся.

— Прекращай, Лидочка! — он посмотрел сначала на неё, а потом на Катю. — Вот что мне с вами делать, а? Бросить вас обеих, что ли? — он вздохнул. — Как хорошо было, пока мы просто дружили… Шутили, дурачились…

Сокрушённо покачал головой.

— Ты ведь прибежала, потому что не доверяешь своей подруге, — обратился он к Кате. — Думаешь, что Марина только и ищет повод отбить меня у тебя. Нам с Лидочкой удовольствие испортила.

— А ты, Лидочка, сейчас вся кипишь от ярости. Не знаешь, с кого из нас начать: с меня или с неё… Разбирайтесь без меня, — он вздохнул. — Когда уйду, можете хоть в волосы друг другу вцепиться. Учтите только, что я прекращаю с вами общаться до тех пор, пока вы вдвоём не придёте ко мне и не скажете, что как-то решили эту проблему. Мне всё равно, как вы её решите. Не придёте — я тоже не огорчусь.

— Ну и гад же ты, Сашка! — выдохнула Катя. — Уже третью любовницу себе завёл!

— Во-первых, не третью, а вторую, — усмехнулся Саша. — Со Снежанной у меня ничего не было и не будет. Встречаемся в коридорах, раскланиваемся, но это и всё. А во-вторых, чем тебе Лида-то не угодила? По-моему, неплохая девушка. Ревнивая, конечно, но это только потому, что я не успел ей объяснить, что терпеть не могу ревности.

Он повернул голову к Лиде.

— А тебя чем Катя не устраивает? Или ты рассчитывала, что я теперь навеки твой? Вон её спроси. Она знает, что я об этом думаю. Я ничей и ничьим останусь! И никому, кроме матери и тёти Марины, я ничем не обязан! Кого не устраивает — скатертью дорога!

Он вышел из-за стола, подхватил свой портфель и направился к выходу. На пороге остановился и досадливо поморщился.

— Как же все вы надоели со своей ревностью!

Вышел в коридор и громко хлопнул за собой дверью. Вот теперь они посмотрели друг на друга.

— Принесла тебя нелёгкая! — вырвалось у Лиды. — Тебе что, мало того, что он с тобой все дни напролёт проводит? Замуж за него собралась?

— Не твоё дело! У меня с ним, чтобы ты знала, до сегодняшнего дня всё отлично было! Это тебя сам чёрт принёс! Из-за тебя теперь всё сломается! — она всхлипнула, так жалко ей себя стало. — Мало тебе других парней?

— А если мне другие не нужны? — у Лиды тоже защипало в носу. — Тебе самой-то другие тоже почему-то не нужны!

Глава 34. Ночь и утро следующего дня

9 ноября 1971 г.

Она ничком лежала под одеялом, отвернув лицо к стене. Слёз не было. Была усталость. Там в институте понервничала. Они с Лидой даже покричали друг на дружку немного. В волосы не вцепились, как он хотел…

А сейчас ей ничего не хотелось. Ни чтобы с нею рядом кто-нибудь сидел, как Галя битых два часа просидела, ни чтобы кто-нибудь его ругал, как ругала Маринка. Неубедительно, кстати, ругала. Просто из сочувствия к ней.

Маринка уже уснула, а Галя ещё не спит. Ворочается под своим одеялом. Она и открыла дверь, когда в неё тихонько постучали. Скрипнула её койка, раздалось шуршание халатика, который она набрасывала на себя, а потом послышался щелчок дверного замка.

Кто-то вошёл, и они долго шептались в темноте за задёрнутыми шторами. Потом Галя прошла к своей кровати, сняла халатик и улеглась под одеяло, а рядом с ней на край кровати кто-то уселся. Посмотрела через плечо. Ни фига себе! Сашка! Он-то как здесь оказался?

— Пришёл тебе спокойной ночи пожелать, — он как будто услышал её мысли. — Ты засыпай, а я рядом посижу…

Развернулась в его сторону, хотела сказать что-нибудь резкое и обидное, но не смогла. Губы задрожали. Испугалась, что сейчас позорно расплачется. Прикусила нижнюю губу, снова развернулась на живот. Сунула руки под подушку, отвернула лицо к стене, чтобы только не видеть его! А он руку прохладную ей на спину положил, гад такой! Положил и не убирает!

Дёрнула плечом — ноль эмоций! Наоборот, гладить начал. По волосам, по плечу и по спине. И снова по волосам. Хоть бы обнял, что ли? Обнял бы и на ухо что-нибудь сказал. Мог бы и извиниться. Наклонился, но не для того, чтобы извиниться, а чтобы мочку уха поцеловать! И щёку! И висок! Вздохнула судорожно, и тут отпускать её начало. Задышала глубоко, как будто обруч, весь вечер сжимавший грудь, куда-то исчез. Полежала, подышала и развернулась в его сторону.

— Чего припёрся? — шепнула сердито, а сама глаза распахнула пошире, чтобы лицо его видеть.

Он сел поглубже, опёрся рукой в матрац у неё за спиной. Молчит, на вопрос, похоже, и не собирается отвечать. Вытащила руку из-под одеяла. Совсем было хотела на коленку ему положить, но вовремя опомнилась. Вспомнила, что обидел он её сильно. Сжала её в кулак и упёрлась им в его бедро.

Наклонился к ней, прижался губами к её плечу. Хотела было дёрнуть им, но не смогла. Снова пришлось нижнюю губу прикусывать. Очень уж сильно она у неё задрожала. Полежала, полежала, да как пнула его коленом в задницу! Через толстое, ватное одеяло получилось неубедительно, но он всё же тихонько ойкнул и тут же беззвучно рассмеялся!

Она тоже фыркнула от смеха. Хотела уже ему второй поджопник отвесить, но не успела. Навалился он на неё, перевернул на спину. Над её лицом нависло его лицо. Да так близко, что чувствовала она его дыхание. Её всегда удивляло, как свежо оно у него! Пять минут назад бутерброд с чесночной колбасой или с солёной рыбой может съесть, а пахнуть от него будет какими-то фруктами. То ли яблоками, то ли мандаринами. Вот и сейчас этот свежий запах.

Упёрлась руками ему в плечи, а он наклоняется всё ниже! И губы его нежные и горячие уже касаются её губ. Пришлось оплетать руками его шею. Она не хотела! Честно! Оно как-то само получилось!

Впился в неё губами так сильно, что даже немного больно стало. Простонала чуть слышно, и он тут же ослабил напор. Вот сейчас самое время отвернуть от него лицо и пробормотать гордое «Уходи!», но это ведь можно и чуть позже