это делать с его смертью. Приходилось охотится большими группа по десятку бойцов, в них обязан быть в наличии хотя-бы один сборщик. С одиночками было проще, они меньше думали и в основном, сразу бросались в атаку при виде людишек. Их грамотно валили на землю, растягивая большими крюками, и безжалостно забивали тяжелым тупым оружием. Несколько серых, могли дать отпор, группой действовали уверенней и с неким планом, всегда нападали одним кулаком, стараясь подавить и рассеять людей с первых мгновений драки.

Когда я пришел в себя, уже все подходило к концу, все низшие зомби разбежались, серых было не так много их смогли изолировать и разбить. Без Улитки они оставались хоть и опасной добычей, но на них можно было охотиться. Сейчас сидел пил горящий кофе, которым великодушно поделился сидящий рядом пожилой мужик, отзывался на погоняло Дед. Ему серый знатно погрыз и поломал руку, но он не унывал, под большой дозой обезбола с некоторым юмором, делился со мной последними новостями, которые благополучно проспал.

Осторожно поднес железную кружку к губам, аккуратно просовывая через края разреза толстого слоя бинтов, медленно, стараясь не шевелить лицом, пригубил прекрасный напиток. Чертова «улитка» напугала меня настолько, что буквально хотел содрать с себя свое лицо, сейчас, оно было забинтовано, полностью покрытое рванными ранами. Настолько сильно поддался страху, что не осознавал происходящего. По рассказам Деда, многих кто крутился около БМД подстегнуло страшное зрелище. Когда сильнейших боец «выживших», вдруг начинает сходить сума, без анестезии сдирать со своего лица кожу. Выстрел из пушки разорвал тварь, но мгновений промедления хватило, чтобы изуродовать лицо.

Сейчас уже все было законченно периметр зачищен, латались дыры в стенах, была повреждена третья башня, благо она была пуста. Повинуясь приказу улитки, все зомби ее покинули через окна. Лишая нас десятков тысяч человеко-часов работы по ее зачистке, но вот, какой ценой. Было потеряно сорок семь «выживших», семеро пропали без вести, видимо были съедены полностью, тридцать пять раненых, из них тринадцать пришлось добить они начали обращаться в зомби. После всех злоключений, группа выживших сократилась до семидесяти человек, из них четырнадцать были бойцами, из них всего пятеро были сборщиками. Не знаю как, но Федоровичу в ближайшие дни будет чертовски сложно наводить порядок такими силами, тем более я забираю к себе две дюжины раненных. Надеюсь, благодаря Медкорпусу они скоро пойдут на поправку и смогут вернутся домой. Бункер слишком переполнен не боевым составом. Что тормозит наши планы, естественно, почти никому из них я не доверял, люди есть люди, при доставочном здоровье, могут сговориться, попытаться подняться в бункере бунт, в желание забрать это сокровище себе.

С наступлением вечера, подошел едва переставляющий ноги Федорович, было видно, как он устал, буквально едва держался. Но он все равно нашел в себе силы, крепко обнять и поблагодарить меня. Передавая часть собранной добычи, целую коробку черный пластин довольствия, доля раненных. Также перепало пять простых накопителей и две матрицы. Матрицы требовалось изучить и раздать солдатам. Утром займусь, нельзя чтобы такие ресурсы, прохлаждались в инвентаре, они должны работать, усиливать моих бойцов и приносить пользу.

Двигались к бункеру большим караваном, вновь заполненным ранеными, обошлось без приключений, встретилась лишь одна группа зомби, штук в двадцать и несколько одиночек, бойцы во главе с Катей легко справились с этой проблемой. В бункере с нашим прибытием, началась уже привычная суета, были сделаны необходимые выводы и приняты некоторые наработке по приему большого количества раненых, во главе с Марией Николаевной, все были рассортированы, и отправлены на лечение. Я был одним из последних, так как мое лицо не тянуло на раны средней тяжести. Дожидался очереди в своей комнате, борясь желанием, прямо здесь и сейчас нажраться в хламину. На столе лежали пару бутылок коньяка, без закуски. Они так меня манили, но я держался, мне нравилось сопротивляться подобным тлетворным желаниям, каждый миг борьбы позволял ощутить себя героем, успешно сопротивляющимся козням зла.

— Все, хватит страдать херней, — поддался вперед, хватая емкость, и уверенным опытным движением скручивая крышку.

Именно в этот момент раздался скоромный стук в дверь, это была Мариночка:

— Иван, ваша очередь подошла, освободился один из столов.

— Марина Николаевна, сейчас буду!

Медленно с чувством победителя закрыл бутылку, тут же все спрятал в сейф, думаю после процедур, не возникнет желания выпить. Проваляюсь до утра, а там начнется полный забот день, надеюсь, об этой, жажде, забуду надолго!

Когда находился на столе, манипуляторы долго, не спеша, снимали уже подсохшие повязки. Видимо системы Медкорпуса видели, что я последний раненый, не торопились, более качественно отрабатывая каждый пункт подготовки к операции. Почти сразу все лицо обкололи обезболивающим, но не снотворным, оно быстро подействовало, лицо онемело, потеряв чувствительность, и, кажется, было полностью парализовано. Конечно, руки чесались проверить, но боялся другого, как бы главный лечащий ИИ, не додумается сбрить бороду, чтобы та не мешала операции, но обошлось, борода хорошо защитила весь подбородок, и проложит это делать в дальнейшем. В операционной надо мной нависло множество манипуляторов, с соседнего отсека разносилось мычание другого болезного, механические руки его активно штопали. Но я быстро потерял к нему интерес, руки ноги неожиданно зафиксировало стальными зажимами с мягкой внутренней оббивкой, лоб придавило мягким обручем, мягко, но уверенно, голова была прочно обездвижена, вялые попытки двинуть шеей не принесли никаких результатов. А дальше, я решил успокоиться, манипуляторы сместились прямо к моему лицу. Странно, почему бы меня не усыпить? Кажется, это слишком, наблюдать за процессом операции из подобного положения. Первыми задвигались непонятные щипцы, скальпели, быстро, точно, уверенно касались лица, лишь слегка испугался, но ничего не почувствовал.

А вот дальше, меня проняло, отделился кусок плоти, кажется, это была щека. Я хотел возмутиться, спросить какого черта, но губы не двигались, язык пересох до такой степени, что мог лишь испуганно хрипеть. Пришлось закрыть глаза, так операция проходила в разы легче, вполне возможно мне все это показалось, и сейчас лежу, ловлю глюки, под ударными дозами снотворного.

Проснулся утром в своей комнате один, быстро привыкаешь к хорошему. Кровать без Кати казалась холодной, чужой, с некоторой печалью признавал, просыпаясь утром, хотелось видеть в своей кровати женщину, пусть даже Катю, это придавало столь недостающую капельку тепла и заряжало мотивацией. Видимо, на нее навалилось много работы, и не нашлось времени для подобной херни.

Бодро вскочил на ноги, попутно протирая глаза, возникло странное чувство, словно кожа все еще оставалась под наркозом, не ощущал тепла, ни прикосновения своих пальцев. Тут вспомнились вчерашние приключения, странно, после