Ирина – абсолютно непубличный человек, и Лёне очень подошла. Она не требует постоянного внимания. Другая могла: «Ах, вот я вышла замуж, а мне не с кем в кино сходить!» Такого нет. Она сразу приняла весь его образ и стиль жизни, который совершенно не изменился. С ее стороны не было никаких требований.

На Лёню никак нельзя воздействовать. И из нас троих – Димы, Ирины и меня – никто и не пытается. Думаю, что это бесполезно – да и нужды нет. Он никогда не считает наши деньги, не спрашивает, кто, что и за сколько купил. Может, поэтому мы с Димкой и разбаловались, позволяем себе много лишнего – чего, может, и не надо бы.

Вот сегодня купили второй монитор. Только в прошлом году купили монитор, который был самый крутой, – а вот сейчас, оказывается, самый крутой уже этот. Лёня никогда нас ни в чем не ограничивал.

А что Ирина за человек… Она – Рыба и я – Рыба. Тем самым хочу сказать, что мы по гороскопу одинаковые. И Димка тоже. Он родился 14 марта, я – 19-го, она – 20-го. Для меня важны чистота, порядок, еда. Чтобы все было убрано, разложено по полочкам. Чтобы ты пульт отсюда взял и сюда же его положил. И Ирина или сама по жизни такая же, или ухватила это в один момент. Вроде бы мелочи, но в каждодневной жизни они очень важны. И в них разногласий нет.

Сам-то Лёня чистоту, наверное, любит, но не видит ее и не поддерживает. Когда он приходит домой, мы втроем потом из разных углов квартиры приносим его вещи. Она из одной комнаты несет куртку, я из другой – штаны, Димка из третьей – носки…

Димка в этом плане такой же, как папа. Вот тут, наверное, уже воспитание. Мы не учили Лёню этому в детстве, потому что было кому убирать. Была бабушка, которая с удовольствием это делала. Сегодня у Димки есть я, которая тоже с удовольствием это делает.

А Лёня уже привык. Когда Димка маленький был, помню, бежит: «Бабушка, папа опять носки вон там бросил! Будете с мамой его ругать?» И при этом сам делает то же самое…

Он родился, когда Лёня еще в дубле «Москвы» работал. Приехал дня через два. И до выписки Ирины был у нее, и на самой выписке. В первый момент очень растрогался и немножко растерялся. Звонил всем друзьям, знакомым, спрашивал: «Что мне делать?» Одна подружка сказала: «Что делать? Пойди напейся». Но это – не для Лёни.

А в его жизни ничего не изменилось. До того, как Димке стукнул год, по-моему, он особо и не понимал, что сын растет. Только когда внук уже начал что-то лепетать, ходить, тогда его папа и проникся. А когда лежал в люльке – не было такого…»

Действительно, степень погруженности Леонида Викторовича в творчество такова, что Ткаченко формулирует это образно: «Слуцкий женат на футболе». Ирина, как мы видим из слов свекрови, – не в претензии, все понимает.

• • • • •

Понимает и Дима. Он говорит мне:

«Папа очень любит работать. Обожает! Он на отдыхе чувствует себя не так комфортно, как когда работает. Я так не буду. Потому что не очень люблю школу, всегда ленюсь туда идти. Поэтому он был отличником, а я – хорошист. Он из-за работы не очень много времени может мне уделять. Только когда мы с ним ездим отдыхать. Уроки? Нет, не помогает. Когда у него время есть со мной уроки делать?»

На вопрос, бывает ли такое, что ему папы не хватает и хочется с ним поболтать, Дима кивает: «Да, бывает. Но я просто не запоминаю такие моменты».

Слуцкий и сам признается, что ему не хватает времени на общение с ребенком:

«Когда сезон в разгаре, я живу как будто в другом мире по сравнению с обычными, нормальными людьми. У меня опять произошел огромный отсев знакомых, потому что мне звонят, а я могу погрузиться в определенное состояние и жить в нем неделями. У меня в голове ЦСКА, сборная, игроки, проблемы, тактика… И я не могу отвлечься на какой-то звонок или даже на короткое общение. Дома все это прекрасно знают. Ко мне даже не возникает вопросов. Прихожу в себя в отпуске. И пытаюсь максимально вкладываться в сына. И в целом в семью».

Пользуясь занятостью отца, из бабушки десятилетний ребенок веревки вьет. Одну чудесную мизансцену мне посчастливилось увидеть самому. Когда наша беседа с мамой тренера была в разгаре, его отпрыск подошел к Людмиле Николаевне и искательно на нее посмотрел:

– Ба, а можно я сегодня на тренировку не пойду? Пожалуйста, я хочу поиграть. Ну пожалуйста!

– Дима, – указала ему бывшая заведующая детским садом на мой диктофон. – А микрофон записывает, кстати. И папа это услышит!

– Ну ба, ну у меня же новый монитор, новый компьютер! Ну пожалуйста!

– А что ты скажешь Илье (тренеру. – Прим. И. Р.)?

– А он даже не знает, что я приду, он знает, что я болею. Можно?

Подходит к бабушке, целует. И как ей не дать слабину?

«Ну что, Игорь, мне вам после этого сказать? – вздыхает Людмила Николаевна. – Вот вы мне задавали вопрос, по-разному ли я отношусь к Диме и Лёне. Вы все видели. Лёне я бы не разрешила. Сказала бы: «Ты пойдешь на тренировку». А тут не могу. Представляете, если бы Лёня это услышал? Тут досталось бы и мне, и Диме…»

А пацан тем временем убежал в свою комнату – и вновь погрузился в компьютерный мир.

С первой московской квартирой, кстати, у Слуцких связана отдельная душераздирающая история, которую поведала мне Людмила Николаевна. И это при том, что тренер признавался в интервью: «Я купил ее с огромным трудом. Пришлось занимать деньги у знакомых. Слава богу, есть воспитанники, у которых солидные заработки. У них и одалживался».

«Представьте, как нам «повезло», – рассказала мама Слуцкого. – Мы купили свою первую в Москве квартиру на улице Сайкина, недалеко от стадиона «Торпедо». Потом уже выяснилось, что в каждом доме выделяются муниципальные квартиры – неимущим людям. И надо же такому случиться, чтобы такая квартира оказалась для нас соседней! Более того, та «однушка» досталась сумасшедшей семье. Реально сумасшедшей.

Днем они спали. А ночью начинали выяснять отношения. Бить, резать друг друга, орать: «Спасите, помогите!» Вот как сдали дом – кирпичные стены и больше ничего, так у них все и было. Даже полов – картон какой-то бросали. У них не было ни воды, ни газа. Электричество заменяла керосиновая лампа. Дочь в сумасшедшем доме лежала, но туда, мне кажется, маму надо было класть. Сын два раза себя ножом резал.

А мы, когда Леонид уезжал, оставались одни. Две женщины и ребенок. Сейчас, думаем, дверь откроем, а там кто-нибудь мертвый лежит. Или на нас с ножом бросятся. За хлебом боялись выйти.

Помню, Лёня был в поездке, и последняя ночь была ужасная. Соседи там орали как оглашенные, мы с Иринкой, женой Леонида, проснулись: «Боже, что делать?» Наконец я Лёне позвонила: «Очень страшно нам с Димкой». Он тут же: «Ищите квартиру». Через какое-то время их оттуда все-таки выселили, поскольку очень уж большими стали долги по оплате коммунальных расходов. Но нас это уже не интересовало.