Шолохов прямо подсказал — при упоминании Молотова — откуда бесчеловечная политика.

Сталин ни слова не сказал об ответственности ЦК.

Всем урок от Сталина: и народу, и парторганам, и ОГПУ, и Шолохову-заступнику, и Шкирятову-проверяльщику. Замечу, что через пять лет быть продолжению линии в защите Дона — с теми же именами: Шолохов — Сталин — Шкирятов.

Осознавал ли Шолохов, что даже поражение его и друзей-единомышленников по райкому — для истории победа? Они явили себя истинными коммунистами, и их совесть перед поколениями — чиста.

Шолохов подивился и тому, что постановление Политбюро «О Вёшенском районе» в главной газете партии «Правда» не появилось. Напротив, новые статьи стали еще более политически острыми: «Ряд колхозов Вёшенского района проявляют прямой саботаж выполнения своих хлебных обязательств»… «Правые оппортунисты орудуют безнаказанно. Смычка с кулаком»… «В плену кулацких настроений. Выше классовую бдительность».

Бросаются в глаза в этих же номерах заголовки: «Голодная Англия», «Голодные бунты в Румынии», «Надвигается 4-я голодная зима — письмо из Нью-Йорка». Шолохов чувствовал, как старается агитпроп отвлекать внимание страны от «своего» голода.

В августе 1933-го Сталин пожаловал в Ростовскую область. С какими же целями? Может быть, проверить, как исполняется постановление, и повстречаться с отважным писателем? Шолохов узнал, что вождь вместе с Ворошиловым и Буденным посетили конный завод имени С. М. Буденного. Поинтересовались скакунами.

Об этом «Правда» рассказала. А расскажет ли о том, как ее «постоянный корреспондент» борется за справедливость? Увы, оставит эту его роль без внимания. Главная газета страны и о его творчестве молчит. Вот, к примеру, публикуется информация «Заседание Оргкомитета…», рассказывается, что Горький хвалит организационный дар Панферова (но, замечу, умолчал о гражданском подвиге заступника за Дон Шолохова). Вот статья «О новаторстве, современной теме и читателе», она посвящена литературе о деревне. В ней упомянуты имена Золя, Горького и — Сталина. Не нашлось, однако, места в этой обширной писанине ни для «Тихого Дона», ни для «Поднятой целины».

На последних нервах держится писатель в этом году.

Тут еще крайком не утверждает прием в партию — придрался, что неправильно исчислен кандидатский стаж. Да и дома не всё в порядке.

Сообщает в одном письме: «Этот год не везет мне. Вот уже полтора м-ца, как Сашка заболел коклюшем. Болезнь эта осложнилась простудой, хрипит он и кашляет каждый час. Какая же тут работа? Мария Петровна и мамаша над всей оравой точно клуши». Еще о верной жене: «Моя извелась безо сна…»

…Два года ушло в Вёшенском районе на залечивание ран после неурожая и голодомора. А сколько осталось холмиков с крестами или звездами!

История благодарно сохраняет на скрижалях памяти строки о заступничестве писателей за страждущих и за тех невинных, которые попали под тяжкую длань власти. Лев Толстой в голод начала 90-х годов открыл бесплатную столовую и возвысил свой голос в помощь голодающим с помощью газет, поднялся с протестом против смертных приговоров в первую революцию 1905 года. Владимир Короленко спас отданных под неправедный суд мултанских вотяков, обвиненных в ритуальном убийстве, и в числе прочих статей в защиту правды написал очерк «В успокоенной деревне» (о котором Шолохов упоминал в письме Сталину). Чехов славен и поездкой на Сахалин для изучения быта каторжников, и участием в спасении голодающих…

Но еще не воздано должное Михаилу Шолохову за гражданский порыв, значимость которого невозможно преувеличить — он заступился за 100 тысяч несчастных! Он защищал крестьянина от жестокой власти! Жаль, что ни политики, ни историки, ни писательская и журналистская общественность все никак не догадаются — с поклонной благодарностью — включить это немеркнущее деяние своего соотечественника в свод самых великих событий отечественной истории.

Дополнение. Вопросы для будущих исследователей. Отчего Сталин свои послания Шолохову скрыл: не опубликовал в тогдашней «Правде», не включил позднее в свои сочинения? Напечатал ведь письма того года к другим писателям — к Безыменскому, Биль-Белоцерковскому, Микулиной — и немало пустых поздравительных телеграмм. Почему же отказался лишний раз предстать перед народом благодетелем, а перед творческим цехом — политнаставником?

Почему Шолохов скрывал свою борьбу со Сталиным при жизни Сталина, догадаться нетрудно. Но почему не включил свои письма в собрание сочинений в хрущевские времена, когда разоблачения Сталина приветствовались?

Тяжко жить. Шолохову всего 28 лет, и по природе своей душа писателя утонченна и впечатлительна. Одно дает покой — забота семьи и внимание истинных друзей, и, увы, совсем редкие занятия литературой, и совсем нечастая сейчас возможность отвести душу на охоте и рыбалке.

Фадеев поинтересовался в письме: «Как идет работа над второй книгой „Поднятой целины“ и пишешь ли дальше „Тихий Дон“? Подай весточку о себе…» Не стал отвечать. Да и что отвечать. Ни творческого настроя, ни просто времени не остается даже на саморедактуру третьей книги «Тихого Дона». Признается с горечью в мартовском письме Левицкой: «Тут книжку никак не отделаю, чтобы дюжее блистала…»

Правда, взялся подредактировать очередное — в 1933-м — переиздание «Тихого Дона». При этом не только совершенствовал сам по себе стиль. Едва ли он был верующим, но точно не хотел прослыть богоборцем. В издании 1931-го все читали: «Старик Гришатка… мусолил глазами Евангелие». Отныне появилась иная редакция: «Дед Гришатка… читал Евангелие». Одно слово поменял, но воистину времени вопреки! Еретик для партии атеистов.

Шолохов пытается следить за литературной жизнью в столице, в чем «Правда» помогает. В апреле опубликована огромная и погромная статья — «О социалистическом реализме». Крепко побиты Сергеев-Ценский и Андрей Платонов. Досталось Артему Веселому: «Искажение смысла действительности. Реакционное и враждебное изображение действительности…» Шолохов знаком с каждым из них, потому равнодушно читать не мог.

В другом номере информация о том, что Фадеев, Всеволод Иванов и Паустовский объединились с комсомольскими писателями Безыменским и Львом Кассилем. Напечатали обращение: «Ко всем писателям. Создадим художественные рассказы для детей». С истинно комсомольским призывом: «Вызываем: Н. Тихонова, Алексея Толстого, М. Светлова…» В этом же списке названы Серафимович и Панферов. Но — странно! — в шеренге «вызываемых» отсутствуют Горький, Михаил Булгаков, Пастернак и он, грешный. Может, стали сомневаться в его возможностях или побаиваются, что напугает пионерию правдой?

В мае, в день рождения писателя, в газете появились два сообщения. Встреча авторов «Октября» с читателями… Открытие заседания редколлегии «Октября»…

О нем, авторе журнала и члене редколлегии, — ничего. Явно пожинал то, что сам высевает второй год. Главный редактор журнала ему в высшей степени несимпатичен. Да и вообще он держится в стороне от внутриредакционных игрищ.