– Из Швейцарии?

– Да, я послал его допросить Ковалевского-младшего. И тот вспомнил, что его брат застраховал свою жизнь. Месье Анатоль, кстати, не был уверен, что страховка большая, поэтому особого значения этому факту не придавал. Получив телеграмму, я сразу же сел на телефон и стал звонить в страховые компании. В четвертой или пятой служащий подтвердил, что я прав. Да, граф застраховался у них, и на крупную сумму… Причем документ о страховке только что предъявили к оплате.

– Мария Туманова?

– Не совсем так. Адвокат Урусов… Не от ее имени.

Так вот почему женщина казалась сегодня столь оживленной, догадалась Амалия. Еще бы – ведь она находилась буквально в шаге от таких денег!

– Сговор с целью убийства?

– Скорее всего, да. Помните убийство Викторины Менар? Когда я сказал вам, что частичный след убийцы ничего нам не дает, я был не вполне искренен. Дело в том, что даже по такому отпечатку можно сделать далеко идущие выводы. Мы узнали, к примеру, ширину подошвы и поняли, что нога у убийцы небольшая. Это сразу же наводило на мысль о невысоком мужчине… таком, как адвокат Урусов, к примеру. Узнав о страховке, я сложил два и два. Все очень просто, сударыня: Нелидов убил Ковалевского из-за денег, а побудила его к преступлению, конечно, Мария Туманова. Но когда выяснилось, что имеется свидетель убийства, пришлось устранить и его тоже. Нелидову не удалось бы подобраться к ней незаметно, и пришлось потрудиться Урусову. Заодно адвокат убил Андреа, не имевшего к делу никакого отношения, но не вовремя подвернувшегося ему под руку. Ну, тут уж ничего не поделаешь…

– Знаете, – медленно проговорила баронесса Корф, – мне кажется, что Нелидов понятия не имел о страховке. Он искренне удивился, когда я упомянула о ней.

– Понятно, – кивнул Папийон. – Значит, его элементарно уговорили освободить прекрасную даму от дракона… прошу прощения, мадам Туманову от месье Ковалевского. То, что граф и Мария уже расстались, в расчет не шло – ему, конечно, объявили, что бывший любовник преследует ее, жить ей не дает и так далее. – Комиссар вздохнул. – Отвратительная история, по правде говоря. Ну что за особа – натравила одного любовника на другого, чтобы поживиться после его смерти и счастливо жить с третьим… Я, наверное, старомодный человек, но у меня такие вещи плохо укладываются в голове.

– Вы уже арестовали их? – спросила Амалия.

– Да. Урусова, а также его слугу, который может дать ценные показания. И, конечно, мадам Туманову вместе с горничной. Все они жили на другом берегу. Под конец я поехал арестовывать Нелидова, но вы меня опередили.

– Полагаю все же, что как полицейский вы вполне довольны, – усмехнулась Амалия, растирая шею. – Ведь вы взяли его, что называется, с поличным – он же и меня пытался убить. Что ж, вот и конец запутанной истории.

– Ах, сударыня, сударыня, – покачал головой Папийон. – В романах-то все обыкновенно кончается арестом преступника, а в жизни… В жизни наша работа теперь только начинается. Приготовьтесь к тому, что этот молодчик, который хладнокровно душил вас и свалился в обморок от ужаса, едва его взяли, будет начисто все отрицать и уверять, что вам все привиделось. Поэтому, надеюсь, вы не будете возражать, если доктор осмотрит вас и зафиксирует на бумаге все повреждения, которые вы получили.

– Никаких возражений, комиссар, – кивнула баронесса, поправляя прическу. – Потому что я, как и вы, тоже старомодный человек. А преступники должны получить по заслугам. Не правда ли?

– Как ты мог! – кричал Александр. – В двух шагах от тебя убивали маму, а ты болтал с консьержкой!

Саша хотел добавить что-то еще более резкое, но покосился на присутствующих женщин – маму и бабушку – и вовремя остановился. Михаил стоял в дверях, и лицо у него было сконфуженное. Барон Корф отлично понимал, что младший брат прав, и не искал для себя оправданий.

– Хватит, – вмешалась Амалия, задетая тем, что ее оплошность, ведь она сама велела Михаилу ждать ее внизу, близкие ей люди использовали как предлог для ссоры. – Совершенно ни к чему говорить об этом теперь. Ничего же страшного не произошло!

– А если бы произошло? – снова начал заводиться Александр. – Если бы тот ненормальный убил тебя? Если бы комиссар опоздал хоть на пять минут?

Тут баронесса всерьез рассердилась и попросила Аделаиду Станиславовну увести Мишу, чтобы прекратить разговор на неприятную тему. Потом прикрикнула зачем-то на Казимирчика, который стоял у стены и вообще не проронил ни слова, и велела горничной нести кофе.

– От всех этих треволнений, – пожаловалась она, – у меня ужас разболелась голова!

Но, по правде говоря, у нее не болело ничего, кроме шеи. Амалия посмотрела на себя в зеркало и поморщилась – пожалуй, надо будет купить бархотку, чтобы скрыть синяки.

– Мама, это было безрассудно, – снова подал голос Александр.

– Что?

– Идти к нему одной.

Баронесса не нашлась что ответить. Она была несказанно рада, что все кончилось и что ее старшего сына больше никто не посмеет подозревать, поэтому для других переживаний у нее уже не осталось сил. Горничная принесла кофе и бесшумно удалилась. Над чашкой с напитком курился легкий дымок. Амалия сидела, полузакрыв глаза. Она почти забыла о присутствии сына, когда тот опять заговорил:

– Скажи, мама, ты ведь с самого начала на них думала?

– Нет, конечно, – через силу ответила баронесса. – В одном я была уверена: Миша тут ни при чем.

– Потому что у него не хватило бы духу?

Амалия сердито посмотрела на сына.

– Перестань говорить о старшем брате в таком тоне! Ясно?

Но по упрямому лицу Александра она поняла, что любые слова бесполезны. В сущности, Саша всегда недолюбливал Михаила, который платил ему той же монетой.

«Если бы я умерла, все тут первым бы делом переругались», – мелькнуло в голове баронессы. И эта мысль была настолько ей неприятна, что она встала, забыв о кофе, и ушла в детскую к Ксении, которая всегда была для матери как солнечный лучик и не доставляла никаких хлопот.

Пока Амалия разбиралась со своими домочадцами, комиссар Папийон решал свои собственные задачи, главной из коих было добиться признания хотя бы от одного из обвиняемых. Их, согласно его указанию, развели по разным помещениям, и к каждому приставили охрану. Общее наблюдение за арестованными, пока он ездил брать Нелидова, осуществлял Бюсси, и по возвращении комиссар первым делом вызвал инспектора к себе.

– Ну, что?

Бюсси отлично знал, что с таким человеком, как его начальник, можно говорить откровенно, поэтому не стал колебаться с ответом.

– Плохо, комиссар.

– Насколько? – прищурился Папийон.

– Просто плохо, – усмехнулся молодой человек. – Пресса как с цепи сорвалась, наверняка им кто-то уже сболтнул, что вы раскрыли дело. Я посадил Сегена на телефон, но его буквально рвут на части. Звонки каждую минуту… Префект тоже звонил…